В прошлый раз я говорил о «желании сложного текста» быть прочитанным широким кругом читателей, а сегодня начнем говорить об этом самом читателе. Он существо анекдотическое: хорошую пищу есть его не заставишь, но он всегда готов по доброй воле, находясь в относительном сознании, питаться гнилым мясом и пустой похлебкой - для чего достаточно, так называемому «общественному мнению», воспеть превосходные качества этой еды.
Подобно бессмертному Буратино, мы с вами (а мы все читатели) готовы засевать поля дураков (книжные прилавки) своими денежками и, раскрыв рты, ожидать – вот, вырастет в нас, растение добра и зла, а, заодно, и прекрасной жизни. И то… вдруг повезет? Разве это не прекрасно оказаться в Эдеме с увлекательной и мудрой книгой в руках? Ты лежишь на травке, несколько не совсем одетый и весь там, в книге, и даже не замечаешь не совсем одетой Евы, которая положила прекрасную головку на твое плечо и тоже вся там, в одном с тобою тексте, и вам так хорошо вдвоем! А может Ева читает тебе вслух – и вам еще лучше в укромных уголках текста?
Да, господа, счастье так близко, книжный магазин за углом. И в нем можно, «посадив денежку», взрастить и «классические растения», и даже кое-какие из современных текстов. Сажайте приобретенные корешки в горшок, несите домой и властвуйте над ними, точнее над тем, что вырастет. Вам же объяснили – это раньше, веками, книга была вашим господином и автор обладал правами Творца, теперь же ты, Читатель, господин текста, а сам текст – такая подвластная материя, что о нем и говорить нечего, хуже раба, ничтожнее крепостного, мельче клерка при банковском деле «Домби и сын». Великая постмодернисткая революция, о которой писали тоннами разнообразные философы, свершилась! Кто был ничем, тот стал всем, и Читатель это самое «все» и есть. Замечательно! Теперь мы можем приказать нашему личному растению, в пластмассовом горшке, сделаться не розой, а тюльпаном и пусть попробует ослушаться. Мы ему воды не нальем! Вот. А всякие там словеса о сотрудничестве читателя и теста, так, для отвода глаз…
Я думаю, что в основном рассказал о существе вопроса. Кроме одного – мысли о сотрудничестве текста и читателя возникали в умных головах, а, поскольку, в предыдущем разговоре мне «подсунули» Умберто Эко, которого я «не читал», то теперь я буду постоянно говорить о нем. И даже в завершение «Колонки № 2», кое в чем его пожурю. Напомните мне, если нетрудно.
Итак, Эко выпустил книгу о роли читателя в 1979 году, а первый его роман «Имя Розы» появился на прилавках через год, в 1980 г. Мне абсолютно ясно, что сам роман уже был в основном написан к 1979 г, а научная книга Эко (из очерков 1958-1971 годов) требовала только «Введения» (которое, на самом деле, «Заключение» - под огромным периодом жизни славного итальянца). И это «Введение» несет следы переосмысления автором многих положений – под воздействием практической работы прозаика. А в этом случае, Эко, как и всякий настоящий писатель или поэт, выступает как творец миров. Да, он может использовать кое-что из «багажа теорий», поскольку наука родня искусству, но это лишь малая часть его инструментария. Интуиция и реальность требуют много большего.
Что же касается идеи о сотрудничестве текста и читателя, то она была жизненно необходима – для прикрытия срама, наготы отношений в Триаде : могучая индустрия издательств, ее рабы – критики, и расположившийся в комфорте читатель-покупатель, который всегда прав, и диктует свою «свободную» волю издателю, сама же свободная воля продиктована через пропаганду и рекламу критиками. Триада существует долго, однако, роли ее отдельных «членов» менялись. Но, сие тема отдельная. Замечу только, что Эко в своих очерках, часто понимал под сотрудничеством несколько особые штуки. Например, говоря о бодлеровских «кошках», он вспоминает свой анализ вместе с Якобсоном этого сонета, и делает упор на единственное использование в тексте слова «кошки», тогда как в других случаях читатель соотносит этих «кошек» с замещающими местоимениями, по собственному почину, помогая автору «дотащить текст» до последней строки...
Конечно же, в книге о читателе даны самые разные уровни рассмотрения текстов, анализ «Парижских тайн», «Бондианы» (имени агента 007), и прочее… Но лучше нам поговорить об этом при разборе сюжетов «поэтического типа». Я же, здесь, просто фиксирую известное «движение теории» – от абсолютизации автора, как демиурга, к абсолютизации текста и, наконец, к теории сотрудничества текста и читателя.
Читатель, просто этакий патриций в джакузи, он чуть ли не равен тексту, победа полнейшей демократии и политкорректности. Неясно только, что делать с каким-то, ну, скажем, Рабле? Возносили его, возносили, ценили каждую запятую, а тут, оказывается, может придти любой интеллигентный идиот, и сотрудничать с несчастным Франсуа. Скажем, скопировать в файл и переставить главы по своему усмотрению… Утрирую, но суть такова…
Мгновенно обнаружится толпа умников, которые, если им заплатят, обоснуют суверенное право читателя кромсать книгу ножницами, поливать грязью из грязелечебницы, так что среди пятен станут видны только отдельные слова, да еще изволят провести perfomance, с использованием страниц в качестве подтирки – публично.
Издевательство над текстом сходно с издевательством над беззащитным человеком, его же, человека, можно ограбить, говоря о заботе о нем. Можно предать осмеянию великое слово «Любовь», запретить ему вместе со словом «Душа» вход на страницы прозы и обитание в строках стихов, высмеять, изничтожить на корню в культуре все серьезное и искреннее, и, тем самым, уничтожить их в реальной жизни. Все несерьезно, все игра, все фантазии да эротические забавы – что же роптать на власть, отечески заботящуюся о недоумках. Модель «Матрицы». Старинный сюжет Цирцеи.
Как же хорошо хрюкалось, как сладко было внимать ласковой руке хозяйки и ее песням о твоем личном рае, где ты станешь ветчиной. А злость? А нет ее! Какая злость – игры, и все так смешно! На кого роптать, что менять? Домик трех поросят и только… давай сыграем на то, дунет или не дунет волк.
И снова, повторю – сама по себе мысль о сотрудничестве очень хороша. В условиях Триады текст не имеет ровно никакого значения, его нет в Триаде. И поэтому идея о сотрудничестве – шаг от бездумности в сторону настоящей литературы.
___(продолжение – о диполе ЧГ и читателе в нашей, неосредневековой прозе я дам в следующий раз) _____________________
P.S. Да, да, спасибо, я обещал пожурить Эко… Хорошо, что напомнили… Видите ли, он написал такую историю, о возникновении языка и становлении его у достаточно условных Адама и Евы. А названных персонажей сам язык в их развитии сам и развивал. Плюс исходный пинок Всевышнего. Алфавит состоял из двух букв, и было еще формальное порождающее правило…очень все привлекательно. И я понимаю – это условный пример, то, что в политэкономии именуется «робинзонадой». И все же очень грубо «размалевал» Эко «задник». Во-первых мелочь – нам сообщили, что змей висел на ветке, среди яблок, такого в тексте нет. Второе куда существеннее – напрочь забыт в модели Эко «экзамен», который устроил человеку Господь, лично явившись в качестве экзаменатора. Адам называл животных, давал им имена. То есть совершал «высший поступок речи», показывал достойный уровень абстракции и владение развитым языком. Эко развивал язык Адама с нуля, языка при появлении у Адама не было, равно как и пупа. Это означает и то, что у Адама не было генетического устройства, не было ДНК и, как следствие, интуиция могла только возникнуть в будущем. Модель Умберто хороша, но несколько бедна соотношением с реальностью.
ОБСУЖДЕНИЕ НА РЕВЬЮ
http://www.stihi.ru/2011/10/24/2980