По осенней дороге, расквашенной в глину,
(всё понурое, негде присесть),
брёл седой человек, как бредут на чужбину,
как печальная тянется весть.
Он не верил судьбе, он в себе заблудился –
нездоровая, мёртвая тишь.
А над ним белый лунь нескончаемо вился,
то ль следил, то ль выглядывал мышь.
Всё текло по законам своим неизвестным,
но предаться им путник не мог.
Ни смиренья, ни воли. Всё тесно, всё тесно.
Так себя по земле он волок
к неизвестной ему удивительной доле
среди слякотной, мутной воды…
В удобрённой грязи и в горшечной неволе
в нас, порой, созревают плоды.