Зажалась в своей тоске. Как ребенок в темном углу. Обвиняешь осень, работу, вечернюю слякоть, мглу. Как прозрачный пакетик с рыбкой нежнейше-нервной слезами наполнена. Непролитыми, наверное. Как прозрачный пакетик, мнешься в чужих руках. Если есть по сценарию, то выдыхаешь «Ааааах! Ну, конечно, конечно, виднее вам». И так далее, далее… Поезда твои, самые-самые, мчатся в дали без тебя. А ты остаешься. Ежечасно и ежедневно. Ты что-то такое не выстрадала пока. Наверное. Ты ищешься в строчках своих и других – любимых. Строчки ломают тебя в примитивных, длинных сочетаниях слов. Пляс метафор, чечетка-ритм изуродован до смерти. Снова и снова - «delete». Ты ищешься в улицах. Прыгаешь на бордюры. Город чужой и взрослый. Одинаковой температуры все предметы. Дома пластилиново хороши. Город из серой книги. Ни капли, ни грамма души. Он весь измерен, проверен, чист и затянут марлей. Кончиком пальца вдоль стен скользишь – может быть, по Брайлю кто-то оставил что-то. Тебе на память. Или на стеклах дыханием что-то, что может ранить. Что-то, что может порвать твой пакетик искусственно-мертвый. Что-то, что, засмеявшись, тебя взорвет на фейерверки всех форм и цветов. «Этот день Победы»…
…я так боюсь темноты
в ночь с четверга на среду