У юрты сидит подбоченясь татарин,
Кумыс в бурдюках, и конина шкварчит,
Кинжал на боку нержавеющей стали,
Гостям достархан до избытка накрыт.
Табун лошадей, и жена молодая,
Восточная знать собирает поход,
В Уруские земли как хищная стая,
Во Славу Аллаху, и гостю в почёт.
Там где-то в лесах, жертву ждёт рассомаха, -
Здесь ветер унылую песню поёт,
С рук капает жир на цветную рубаху,
Орда Золотая оружно встаёт.
Всяк хвалит себя, обрывая другого,
Пьянеют все разом, и песни орут,
Под искры костра привели вороного,
На спор по рукам:
«об заклад руки бьют».
Закончился пост, в светлый день Рамадана –
Всю удаль покажет на скачках нукер,
И святость прольётся на праздник Байрама –
«Я первый из первых» - «хозяин вскипел».
Вот этот скакун победит в «козлодранье»,
И цель поразит на галопе стрела,
Весь род кочевой помнит иносказанье, –
«В моё День рожденье, что ведьма рекла».
«Я дальний потомок вождя Чингизхана»,
«Родился в рубахе»,
«до мутной зари»,
Там дальше на запад «засели Германы»,
Туда и поскачут тумены мои…
И сабельный бой вдохновлял Тохтамыша,
На Русь зачинался «крестовый поход»,
Как только дождёмся «знамения свыше»,
Мой клич на коня всю Орду призовёт.
Пойдём на Москву, а затем в Перемышль,
Всех вырежем там «по тележную ось»,
Оставим в лесах лишь сгоревшие крыши,
И сердце пронзённое болью насквозь.
«Мы грозные волки?- иль дети шакала»?
«Ведь что завещал нам Великий прадед»? –
«Чтоб там, на закате, где Солнце упало,
Монгольским копытом окончился след»…
«Эх, как бы стереть Куликовское поле,
С Ордой Тамерлана быть ближе во всём,
Здесь раньше сидел Святослав в Доростоле,
А ныне их головы на кол воткнём».
К его сапогам льстиво жались владыки,
И пил Тохтамыш, - и рождался в вине,
«Монгольский Хурал станет снова Великим»,
«А золота блеск, в истощенной казне».
«И вьюки наполнят мои караваны,
Где я разобью свой кочующий стан,
И дальше пойду на «Вечерние страны»,
И там дочитаю Священный Коран».