Играя под горою Нири
На золотом времён песке,
Растёт золотокудрый сирин
На материнском молоке.
Он светел разумом и духом,
Любим долинами, горою,
Туман ложится белым пухом
На темя юному герою.
Я посмотрел ему в глаза,
И вопросил, тихонько плача:
– Скажи, какие образа
Ты освятил,
Ребёнок,
Старче?..
Тот дивный духом паладин
Блеснул доспехами, играя
Ветрами мраморных седин.
В преддверии немого Рая
Чертя задумчивые руны
На золотом песке эстоком...
– Его пространства многострунны
Водами Лета. Лунным оком
Над сей горой – Его венец –
Туман Божественного Эля;
Чертог,
И пламенный Певец –
Вот дивный Бог Титуриэля.
Он светел разумом
И Словом
Живит поникшие Стожары,
Любовью,
Духом вечно новым,
Не иссякающим пожаром
Он исцелил меня...
– Тогда
Теперь ты держишь путь куда?
И что ты должен совершить?..
– Велит Божественная нить
Сердец достичь за белым шрамом
Укрытый золотом пустырь,
И у подножия Ашрама
Воздвигнуть
Лунный
Монастырь.