Усматривать необычное в привычном, не опускаясь до уровня подростковой восторженности, - занятие сложное, но мудрое, учит созерцательности, уместности и обоснованности любого совершаемого действия и деятельному самоанализу. Очень хорошо, когда в книге есть такой персонаж: безупречный, слегка печальный, но не потому что уныл, а потому что мир в его восприятии необычен до самых ничтожных своих проявлений. И это неизбежно вызывает чуть ли не экзистенциальную скуку у персонажа, но интригует читателя. Однако, подобные герои водятся в книгах авторов, которые сами весьма далеки от подобных мироощущений.
Иной же автор ставит своих, в целом неглупых и где-то дальновидных героев, в ситуации, когда всё на поверхности: копни чуть глубже, чем на штык, загляни сразу за пределы носа - и ужаснешься богатству вселенной и тому месту, которое в ней занимаешь. Ан нет, по ходу действия герои заняты значительной с их точки зрения вознёй, а пазл складывается благодаря прозрачным намёкам писателя. Причём разгадку сперва просекает иной прозорливый читатель, а персонажи понимают что к чему где-нибудь в самом конце. И остаются в дураках.
Таким образом происходит реабилитация крайне затасканной шекспировской формулы по поводу театра и актёров. И неоригинально, а не поспоришь. Верующие продолжают логику шекспировского рассуждения в схоластическом ключе и на конце своих силлогизмов находят Бога. Агностики вживаются в сам текст и узнают самих себя. Верующие, впрочем, узнают себя тоже.
Речь между тем идёт о "Дептфордской трилогии" Робертсона Дэвиса, которую мне посоветовали лет восемь назад как житейскую историю с элементами любовной интриги, детектива и фэнтези; именно такой отзыв обычно заведомо отталкивает. Но тем-то и притягательны скучные истории, пусть даже и аттестованные таким скучным образом, что они вскрывают ткань бытия так, как мы сами опасаемся сделать. Шутка ли: человек - всего лишь пятый персонаж, ценность которого не в том, что он делает, а в том, что без него действия других персонажей невозможны. А с другой стороны - много ли пятых персонажей, которые достойно играют свою роль, не зная при этом о своей игре? Или вот психоанализ с его архетипами (как только его не высмеивали в 1970-х, когда была написана "Мантикора"), и вот уже мантикора овладевает другим персонажем, а он полагает, что дело в банальной депрессии и некоторых особых личностных качествах. Или необычная и тяжёлая жизнь ещё одного героя, ведущая к популярности и признанию его гениальности - опять шаблонное, скучное общее место. Да, есть и такие счастливчики, но счастливчики ли?
Есть и странноватые фигуры малоумной святой и сумасбродной уродливой богачки - два самых выпуклых образа, две по-своему мудрые женщины. И опять: Дэвис не говорит прямым текстом, в чём их мудрость. Читатель догадывается, и этого вполне достаточно автору.
Интересно и то, что если читатель не догадывается - он или ненастоящий читатель, или наоборот настоящий, но персонаж. Персонаж этой трилогии со всеми её скучными и бессмысленными историями, любовными интрижками, моментами озарения, которые никак не изменяют образа мыслей и жизни, и за всем этим великолепием скучной человеческой жизни проглядывает необычайное богатство вселенной, которое не нуждается в наших пресных словах и нашем созерцании. Вот это и есть настоящее фэнтези, без страны эльфов, без людоедов, драконов и амазонок в бронелифчиках. Но зато с магом в очках, с бородой и дымящейся сигаретой, смеющимся над всеми этими обстоятельствами с контрастной чёрно-белой фотографии.