Сквозь сплетения трещин в крепчайшей алмазной скале
Прорастает последняя скорбь о чужом короле,
Пропитавшая ядом его обнажённый скелет.
Я ничтожен. Я знаю.
Я один в этой богом и бесом забытой земле,
Взбунтовавшийся дух мой посажен на воду и хлеб.
Белоснежное небо, погрязшее в серой золе
Почерневшего рая,
Поменяется с адом призваньем. Забрезжит рассвет,
Заиграет лучами на солнечных дисках монет,
И откроет мне тайну на пересечении лет,
Бытие проклиная,
Пара призрачных глаз, тьмой и светом наивно играя,
Хороня, вспоминая, сжигая и вновь возрождая.