У развалин часовни армянской
Тихо молится ветер степной;
Покрываются пылью вселенской
Камни старой подгонки ручной;
Подвывают в остове, как духи,
Вихри крымские горним волхвам;
Колокольчик, как голос старухи,
Дребезжит, словно молится сам;
В опустевших стенах дух безмолвий,
Поколений ушедших в века;
Тамбурин зашушукался колкий —
Сухостой под рукой ветерка;
У развалин часовни армянской
Никого…
только скот…
Наполняется сердце тоской,
Да бледнеет лазоревый свод.