Не дай скатиться к почестям насущным,
подсчету дней, отпущенных извне
на все приготовления к волне,
смывающей носящих и несущих
негромкий стон,
запойную мечту,
заветный колчедан в пустой обманке, –
в подставленной под ноги оттоманке,
есть заповедь, которую прочту.
Прочту закон всевышний и всеокий,
на память, наизнанку, наизусть,
жесток наш бог придуманный, и пусть, –
его придумал человек жестокий,
как хочется
творить своих богов
политику, кухарке, санитару,
и все творят, с диктатором на пару,
сходя с ума от светлости благой…
Но… если есть… Ах, даже, пусть, и есть…
Не открывайся низменному сброду –
и предадут, и отберут свободу,
и не себя пожертвуют на крест…
Но дай мне знать,
закланцу-стихачу,
я промолчу, и истины не выдам,
и, может быть, добавлю индивидуум
к приверженцам призвания «учу».