С людьми далёкими, случайными
/Что в этой ночи бранденбургского?/
Я от тебя бежал отчаянным,
В Москву с вокзала петербургского.
Оставив поцелуй несбывшийся
Летать в сознании рассеянном,
Как будто ничего не слышащим
В двухсотый раз читал Есенина.
Как сложно притворяться дальними,
Когда к одной идём могиле мы –
Тебе читаю как архангелу,
Срывая голос, по мобильному.
В тьму великанами подброшенный,
Как будто топливо в котельную,
По всем ночлежкам обезбоженным
Искал тебя душой отдельною.
Я мглою щеки ополаскивал,
Шел переулками надземными,
В груди несбывшимися ласками
Кровь трепетала черноземная.
Как сложно в игрищах и капищах
Звучать октавами, сюитами –
Что воздуху грехи на трапезах
Вымаливать с иезуитами.
Что говорить о высшей милости,
Что потчевать поступорожнее,
Когда с единственной бы вынести
Судьбину железнодорожную.
Пусть те, живущие как надобно,
Уйдут на пустоши аллеями,
И перешагивая надолбы,
Поднимут ночь с гипербореями.
Пусть верят в Бога триединого,
И, опоздав, несут к распятию
Дары, бравируя сединами,
Пока совсем ещё не спятили.
И нас, распутников и грешников,
На высший суд погонят плетями.
Да разольются воды вешние
Над уходящими столетьями!
Пусть нас запомнят как название,
Того, что на двое не делится.
Живи, любовь. Ликуй, создание.
Лети, апрельская метелица.