Я крашу ногти вишнёвым лаком,
ищу в себе долю стервы.
И плачусь кошке с особым смаком,
хотя ты уже не первый.
Сминаю крики в форматы ворда,
хотя это всё – эстрада.
Я вроде даже могу быть гордой.
Прости.
Ничего не надо.
Зарыты люди в осколки лета –
а им по макушкам –
осень.
И даже небо такого цвета,
что я становлюсь несносной.
И дома гости, а им неважно,
что в жизни моей - торнадо.
Хотя ты знаешь, теперь не страшно.
Скажи мне…
Хотя…
не надо.
Весь мир – по парам,
смешные,
злые -
и ссорятся против ветра.
Их счастье – хрупко, в дома жилые
ползут под дверные недра.
А там – смеются, снимая маски,
сидят, улыбаясь, рядом.
А я – дебилка - не верю в сказки.
Мне просто теперь не надо.
Стоим на сцене, я даже Оскар
схватила за образ дуры.
Ведь чтобы плакать не надо мозга
о людях твоей натуры.
Клянусь, что буду любить и верить,
что буду ужасно рада
долбиться, пальцы ломая дверью.
Заткнись.
Ничего не надо.
Здесь холод лезет, хрустя, под рёбра,
стоит весь апрель на страже.
Я, скинув простынь, завившись коброй,
завою - не вспомнишь даже.
А мне бы только, обстричь по плечи,
отбиться от снов и стада.
Всё это шутки. А время лечит.
Но так - ничего не надо.
Мне это небо давало силу,
когда я была на грани.
Я растворяюсь, хотя косила
под ту, что умеет ранить.
Мне проораться – уже формальность
и снова – на кромке ада.
И можно было б принять, как данность…
Да ладно.
Уже не надо.
Ночь на 25 сентября, 2011 год.