Накрыли зори сумерки и город словно женщина,
накрасилась гулящая,
с асфальта сотни звёзд...
в них может что-то главное, так к нам и не пришедшее
под эти сумерки гулять сегодня собралось.
А светофоры сдали нас,
подмигивают нечисти
и беспредел проснулся,
лютой-жизни беспредел,
мужчина сильно "выпимши" стрелял любого встречного
и почему-то до утра сдаваться не хотел.
В районах занавесочки весят,
с песочной мудростью сидят поэты,
я сижу на кухне у стола,
мы все талант искавшие,
нас приласкала юностью накрашенная женщина,
а дара не дала.
Салоны православные беседуют в писании
в два сорок пять во среду состоится высший суд,
гарантия пудовая весит за место знамени
и тех кто наглотался жизни первых приберут.
Гуляет гадостью кабак, торгуют тоже гадостью,
в бутылку слой воды ушел и мятый димедрол,
себя свои не узнают,
но одержимый радостью,
с проникновенной лирикой,
вдруг хам ушёл под стол.
фонарики, фонарики, фонарики качаются,
я написал это в весну,
украла осень-мать,
ускоренно красиво так вздыхает и всем нравится
на трупное гниение её красы взирать.
Не укради там где темней, не возжелай где нравится,
да не убий подобного создателю на вид,
а месть сидит на чердаках и пыльно дожидается,
чтоб справедливость выпала на злобный русский хит.
И храбрость где-то ползала вся чёрная от копоти,
под рельсы бомбу подложили вот и дождалась...
рука случайно вздрогнула... набитая на опыте...
и пропитала красное судьбы казённой масть.
Гуляет рукопашная листва по ветхим улицам
скрипит большой империей,
где счастье знали мы
мигалочки, фонарики тусуются им нравится
разгульной демократии обломки старины.
К утру рассвет стёр с женщины все тени, маски города
и вроде всё идёт путём,
лай -променад собак,
всё волшебство развенчано, растрачено, поколото
и только бьётся ещё в сердце тот ночной кабак.