Мы люди снаружи, но волки внутри,
И длилось все это - веками,
Ты на загривок возьми посмотри,
И улыбнись мне клыками.
Да, вижу узнала осанку мою,
Хоть звезды светили не ярко,
И я по осанке тебя узнаю,
Дотошным умом переярка.
Итак, все простив и ни в чем не виня,
Храня до скончания века,
Как волка тогда проводила меня,
А встретила, как ... человека.
Я вижу ты помнишь, шел гон на волков,
За мной повернула вся стая,
И я средь берез, уводил от стрелков,
Березы, как книгу листая.
И шкура рябила, средь этих стволов,
Тела наши мимо струились,
И били стрелки из обеих стволов,
И мазали, мазали, злились.
Итак, все простив и ни в чем не виня,
Храня до скончания века,
Как волка тогда, ты любила меня,
Казалось мне, как ... человека.
Собаки за нами по следу прошли,
Под этот огонь попадали,
И души собачьи в мученьях ушли,
Туда, где смыкаются дали.
И вот распалившись и круг очертя,
Стрелкам заходили мы с тыла,
И кровь человечья, узоры чертя,
На этой поляне застыла.
Итак, все простив и ни в чем не виня,
Храня до скончания века,
Как волка тогда проводила меня,
А встретила, как ... человека.
В кровавом запале, мы рвали тела,
Дела и тела их "овечьи",
Остались лежать они там у села,
И души их - человечьи.
И я в той крови, расстался с душой,
Цвела на душе наколка,
Считал потерей небольшой,
Поскольку выбрал ... волка.
Итак, все простив и ни в чем не виня,
Храня до скончания века,
Как волка тогда, ты любила меня,
Казалось мне, как ... человека.
От этой души, (было холодно всем,)
Остались всего лишь частицы,
И тех не жалко мне совсем,
Все, для моей - волчицы.
Вот рядом с лицом, твоя узкая пасть,
Зубами откроешь мне веки,
Я к лапам твоим, стремился припасть,
Чтоб рядом остаться навеки.
Итак, все простив и ни в чем не виня,
Храня да скончания века,
Как волка тогда, проводила меня,
А встретила, как ... человека.