Убаюкал рисунок, как водится, мой карандаш:
Оккупирован памятью этот недавний пейзаж,
как мы смотрим, качаясь в автобусе, на заголелую степь,
где безбольное небо лежит и безвольная смерть,
за которой бессмертье и пустошь и горы вдали
словно синие нимбы в тумане утра и любви.
Только камни с травой, только прах, испускающий вздох
перед древним покоем каких-то поджарых эпох.
Ну а мы говорим и молчим, говорим и молчим
и слова так легки и безвольны как тающий дым.
Оттого что мы слабы и рады что в длани твоей
серебрится наградой заветной печали ручей.
Наши львы и косули легли возле этой воды,
на лице твоём родинка как талисман от беды
да и что за беда если взгляд что серебряный сад,
где все вещи как птицы летят и на ветках сидят,
если мы отражаем, что видим, пытаясь дойти
до того, кто расставил зеркальные сети на этом пути.