Всё хорошо по повеленью свыше,
бродяга-дождь постранствовал по крышам,
отбарабанил степ на черепице;
метнуло солнце остроклювый луч,
обшарило неспешно пару луж
и скрылось в облака – уединиться
от хлопотного ветра над столицей,
от старой пушки на чугунном ложе,
нацеленной беззубо на прохожих.
Я где-то здесь, я – раздражённый атом,
витающий уже над кругом пятым,
мне до седьмого – две версты по датам,
бегущим за расслабленным дождём;
я – электрон на ядрышке земном,
небесными циклонами помятом,
возможно, я – нейтринная частица,
пронзающая быль и небылицы.
А дождь ушёл, очистив пыль и накипь
с погибших Хиросим и Нагасаки,
вживлённых навсегда в сознанье мира
бесчеловечным вывихом людским,
себе подобных перетёршим в дым
и, как себя на жизнь ни проецируй,
мы – тени на космическом экране,
фантомы из желаний-нежеланий.
И в то же время мы весьма объёмны,
крикливы, вездесущи и скоромны,
и, требуя еды, питья и зрелищ ,
врубаемся в природу-мать сплеча
и погрязаем в личных мелочах,
расходуясь напрасно и без цели,
забыв о том, что пушки с бастионов
способны громыхнуть во время Оно...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»