Мой друг, наверное, устал.
Он раньше суетлив был громогласен,
Теперь же присмирел, тих, безопасен,
А может я чуть приотстал?
Рубашка ближе к собственным телам,
Что ж о себе, когда о друге повесть,
Он раньше бабник был, теперь на совесть
В семью таскает жизни хлам.
Как девочки становятся мудры,
Спустя года борьбы и своеволья
Мужей, встречая поздно из застолья
Полжизни ждут обещанной весны.
Пока мужья их в корне не верны,
Смиреньем уважение возносят,
И ранней осенью плоды приносят
Лукавые помойные коты.
Не верю, что в отраве улеглось…
Когда, так, нужно было пониманье
Бессилие горело состязаньем,
Предательство убийцею кралось,
Но что-то говорило, подожди,
Он несуразный, но такай красивый,
Растут детишки в этом сером мире
Похожие как капельки воды.
… И приволокся милый человек,
По ходу дела скромно улыбнулся,
Хотел сказать… неловкостью запнулся…
Он возвратился, он окончил бег.
На полуслове закупорен яд,
Но может быть поставлены, здесь, точки,
В календаре оторваны листочки,
И он хитрит – как будто бы простак?
И ждет ответа – милый будет так!
Тестостерон, как пишут виноват,
Гормон, который только с телом дружит,
Который стойко, тоже, срочно служит,
Ох, негодяй, но без него ни как.
И понималось бы конечно так,
Но не разбавит эта правда яд,
Как не разбавит подлость объясненья,
Что по началу, мучили, сомненья,
Что ощущалось в воздухе – не прав,
Как на голгофу шел порой осенней,
Зарок оставив, а потом забрав,
Но а затем забыв, в горячку впав.
Секира не пыталась растерзать,
Перерубить, и рвать останки в клочья,
А женский ум сворачивался ночью,
Грызя подушку, призывая спать,
Любить и ненавидеть, и страдать.
На людях, между тем, не унывать.
Наверно Лильке повезло,
Мой друг глубинно благороден,
И понимание всего…
Его доподлинно изводит.
Он стал мудрее тихих слов,
Я осознал - не в полной мере,
Что он закрыл шальные двери,
И щелкнул с радостью засов…
Бывает так, что он молчит,
Не говоря о ней ни слова,
Своим молчанием кричит,
Люблю жену, как пастырь бога.
Как пропасть смотрит в облака,
Как солнца луч за тучей дремлет
Мой друг дарует мне надежду,
Мой друг пропащая душа.
Разбавит радуга вино,
И терпкость обратится в сладость.
Наверно оговорено,
Конечно, оговорено,
Что за распутьем, где то радость.
Простим ему вселенский грех,
Не будем лезть с ногами в душу,
А будем настроенье слушать…
Мой друг хороший человек.
А мысль гнетет день ото дня
- Как сможет Лорка без меня.