В проседь жизнь одинока,
Что поделать война.
Где-то плачет до срока
Не вдова, не жена.
Где-то память жестока,
Где-то нечем ей крыть,
Что грустишь, белобока,
Подумерило прыть?
Злое жесткое эхо,
Что гуляло в саду.
В тех сердечках – прореха
Разорвала узду,
Мы не люди – что горько.
Что тут можно понять?
Где-то плакала сойка
Как же подлость принять.
Может время порока
Только лишь и всего,
Того нет человека
Что б всегда по-его.
Наша память как млеко
Будет выпита вся - тенью тризн,
Что ж бредешь издалека
Претендуя на жизнь?
Я забыла твой голос ,
Но осталась «тревога»,
Словно санный след полоз
Бездорожьем до бога.
До сих пор не вернулась
Друга чашка на стол.
Только ветка качнулась
Над могильным плечом.
И куда нам тут деться -
Ты ж убит на войне.
Ночь покалывать сердце
Стала часто извне.
В нас тлеет отсвета безжизненный огонь
Тупою болью сломленных хребтов;
И вдоль пустыни мира тих наш стон,
И одинок от сил очищенный остов.
Как тяжек пирамиды небосвод -
Горька полынь, звенящая в июле;
И всё что принято в бездушный оборот,
Лежит клеймом из сургуча неволи.
Тебе не нужен травленый сюжет
Химической реакции на коже;
Бросает тень, как подаянье на обед,
Слепой пастух, идя по бездорожью.
Да ты моей не спрашивай вины
Не отмолить не в праздники
Не в будни
Мои ресницы сажею черны -
Одежды снежностью подснежников.
Сходни
Холодны как цинк осенних вод.
Их стихословья женщинам звучат -
Своим.
Над нами же безмолвный небосвод
И мир наш так и не зачАт.
Калым
Всё требует семейство с жениха,
А тот как видно ищет побогаче.
А деньги -
Это всё – жизнь, честь, желания, прощение греха
И где-то лишь рояль в кустах оплачет
Затёкшие коленки
Мы гуляли с одиночеством по улочкам,
На скамейках в городском пустом саду.
Оно шло в витринах маленького города
И смотрелось в лужи с небом на ходу .
Одиночество, как малолетний пешеход,
Со мной за руку проспект переходило,
Глядя в зеркала стремительных авто.
С ними ж на утёк бросаясь –было б силы,
Когда брали старт они на зелень глаз, и никто
Не мешал столь странному попутчику,
Подождать меня в соседней подворотне.
Вновь под ручку взяв, как ветер тучку,
Разгонять мои задохнувшиеся в водовороте
Дни, одиночество стучалось мышцей слева,
Приглашало посидеть с ним, выпить грога,
Кинуть взгляд на одиночество бокала ,
И опять идти забытой недотрогой
Насмехаясь над ошибками судьбы,
Дышим вместе в такт один –
И не надышимся, как те рыбы,
Морем выброшенные вместе из пучин,
Одиночество моё писало письма
Вечерами на единственном ключе,
То картинами из марев полусна
Обещало предрассветность встреч,
И насквозь меня мгновенно проходило
Замечая, воспаленные глаза
В одиноких наважденьях дня и ночи,
Ангел мой хранитель – лишь слеза,
Что стекает по щеке его: давай уж помолчим.
предательство предательство
и ты одна осталась в тишине
ночи не грет лунное безумство
и лишь слеза крадётся по струне
предательство предательство
гитарный млеет звонкий перебор
и в зеркале усталый взгляд: сиятельство!
как вы проникли в мрачный коридор
предательство предательство
завесьте зеркала немым сукном
и не внимайте слогу – так сожительство
со встречными по тропке под окном
предательство предательство
и что тебе сердечный грозный сбой
стучит висок прибоем – невмешательства
судьбы нигде не венчанной с тобой
предательство предательство
и он тебе никто - и боже мой
в какое ты впадаешь замешательство
когда в его глазах угар чумной
предательство предательство
и кроме смерти нет другой игры
предательство предательство
не плачь, не верь, не бойся, не гори