Рустаму Б. и Дамиру Г.
По равнине дикой, снежной мчался конь
Стрелой. И ветер буйный нежно дул в лицо.
Огонь в крови пылал. Играла буря с ним.
Свободой ветер ликовал. И конь один
Не знал забот и страха. Вдруг пред ним,
Судьба, злодейка-россомаха, волчья стая,
Коварно, жадно завывая. В глазах огонь.
Поднялся конь. Пустился так изящно,
Как будто бы взлетел, отважно - наутек.
От стаи отделившись, громадный бедый волк,
Победоносно взвыв, достиг в один прыжок.
Клыки в хребет вонзив, он когти в гриве спутал.
Застрял. Не зная как. А кровь коня сладка -
Так хочется свалить, разгрызть и насладиться!
Мясистые бока...ох бы освободиться...
***
А конь летел вперед, невыносима боль.
На его спине враг, шакал,
Словно гнусная моль. Так сильно желание сбить,
Насмерть бы затоптал, но обоим им хочется жить...
Он свободу предал - ведь ветер волка не любит.
Да и волк понимал, что стая его загубит.
Так сильна ненависть, так сладка конская кровь.
Ненависть к белому всаднику, к тундре, к свободе
Любовь. Сколько не лягался, не бил, не умолял -
Бесполезно. Да волк сам бы хотел,
Вот только застрял железно!
Он себя зрил рвущем конскую глотку.
Конь же видел себя долбящим хребет волка.
Целую вечность конь белого нес по пустыне,
Чувствуя ненависть в каждой своей жиле.
Стоя, он засыпал, ощущаю нутром своим волка,
Ну а тот получал его пищу через кровь,
через горло...
***
И, однажды, приметил мустанга стрелок,
В спину выпустив острые стрелы.
Но, поддавшись вперед, защитил коня волк,
Пропустив в свое белое тело.
Застонал тихо так, пролетел через круп.
Рванувшись к нему, конь замер на месте -
Ну а тот уже труп - видно час пришел мести!
Но не мог он его так желанно лягать,
Безудержные слезы глотая, конь склонился
И стал нежно морду лизать. Он рыдал,
Обо всем забывая. Простоял так три дня -
На четвертый дивились добыче чукчи:
"Белый волк, рядом тело лихого коня!
Что может быть круче!!!"
И всегда теперь будут ветра вспоминать
Средь снегов бесконечных кружев.
Будут с нежностью поминать
Двух врагов непростую дружбу...