И по-хорошему всё равно, знаешь.
Что фонарь в окна - жизни чужие.
Как собака, до срыва всё лаешь,
чтобы кость наконец положили.
Не ловлю, как жонглёр с фрактурою,
мысли, что в воздух подкинуты.
Всю жизнь борясь с самодурами,
в цари самоплясов воздвигнута.
А дни всё идут по накатанной.
Набирая в ладони терпения,
я вбираю безропотно мнения,
что сползают в мой мозг, как на каторгу.
И, по-хорошему, впитывать нечего.
В поплывшей себя амальгаме
узнАю, и образ навечно
растворится в табачном тумане.