Старик – независимый сокол
живёт в Барнауле давно,
он мудрый, как древний Софокл,
связующий в слово звено
в развитии мудрых решений
и редких по смыслу речей.
Он автор не многих прошений
на милость тупых палачей.
Всё было в его околотке:
сверкали клинки и клыки,
он плавал по озеру в лодке
в тумане полдневной тоски.
Смеялся над глупостью света,
причалив к костру тишины,
он слушал поэмы Поэта
с молитвами злой старины.
Был молод душою. "Повеса!" –
кричали ему мужики.
А он возвращался из леса
и полные нёс туески:
заветов, секретов, советов,
мечтаний по лучшей судьбе.
Был в жизни он первым Поэтом,
играл по весне на трубе.
Рождалось со звуками чудо,
народ воевать не хотел.
Во злобе глядели не люди,
хозяева душ. В беспредел
старик улыбался беззубо,
стесняясь признаться себе,
что он, осермяженный грубо,
увяз в злополучной борьбе.
Прихварывать стал, постоянно
смотрел на улыбчивый плёс,
дивился пустой панорамой,
достойно он голову нёс.
Философ угас незаметно,
хранителем став этих мест.
На взгорье над Обью над светлой
стоит одиночества крест.