… Чем бороться, лучше проиграть -
И себя, и землю, и покой!
Чем по капле нежность выдавать,
Разорваться солнцем над рекой,
Капли солнца в лужах растерять,
Стать осколком тающего льда...
Чем бороться - лучше проиграть,
Торопясь, тревожно, навсегда.
Лучше жить секунду, невпопад.
Удивляясь ветру, облететь,
Превратившись в вечный звукопад,
Берега коснувшись, догореть…
В те минуты, когда чувствуешь себя счастливой, как птица, вынырнувшая из облака в синь, когда сердце - звучащая скрипка, а ты окутана прозрачным холодом такой пронзительной чистоты, что боишься выдохнуть - страшно, что мечта растает, - в эти минуты небо опрокидывается и земля плывет под ногами...
***
Вы когда-нибудь видели, как вбивают гвозди в умирающие скрипичные тела? А замечали, что между тучами небо синее, очень синее, как в раю? Что между звездами ночь чернее, еще чернее, чем на картинах? Не замечали? Не в детстве - сейчас! Нет? Значит, жить вам не грустно и не очень, наверное, одиноко. Живите счастливо. Главное, поменьше смотреть в небо - побольше под ноги!
***
Счастье – это когда внутри все переворачивается.
...От того, что вот был Город, мохнатый от снега... Снежная улица летом вполне сойдет за мороженое, снежная улица Снежная, улица из детства, детством не пойманная, мной - взрослой - непринятая... Город, которому 7000 лет…
...От того, что весна такая теплая и ранняя, что черемухе мешаться с сиренью, что март такой короткий, а звезды почти ощутимо потрескивают, разбрасывая колкие лучи... От того, что месяц такой же прозрачный, как скованные льдом ручьи, где плещется форель, как хрустальный рояль Паустовского, в котором отражаются золоченые рамы и медные подсвечники... От того, что небо такой глубокой и густой синевы, как отливающий чернью лошадиный глаз...
Счастье – сложено из ощущений, из секунд, знаков, тайн, ларцов, сказок, из странных старинных сказок, из настоящего – дождь в лицо, сквозь тебя и в тебя!
...Счастье - это сидеть над синим городом на крыше под зонтами и дождем, обхватив ногами виолончель - не все же ей за мебель работать (каюсь!),- в руке смычок, и пусть рядом кто-то - не обязательно принц, можно и клоун, но обязательно с твоей планеты,- играет... ну хоть на пиле!
Счастье – войти в ледяной водопад.
...Когда он признает тебя, обжигая. Однажды запрокидываешь голову - для фотографии - лицо вверх, заглянуть в лицо водопаду, в его солнечные жгучие глаза, - и застываешь в обжигающих каплях. А над тобой - колется, дробится солнечное серебро. Не нарисовать, не написать, только плакать серебряными стрелами. Капли, брызги, солнце, празелень, прасирень, прасерЕбрень. Это - жизнь…
Счастьем было - слепое море грозового дня. Черными, желтыми, красными, синими каплями море входило в меня. Гроздья дождей наливались, созревали, вспухали, гибли у края воды и земли, у края света - за краем тьмы. Море оживало смерчем. Ожило-расцвело черными воронками - хищными цветами юга и штормов.
Счастьем было – входить в теплое горное озеро... Купалась в закате нежность, озеро было зеленым. Вода, сколько видит глаз, малахитовая, прозрачное небо еще усиливает эту иззелень, не умещающуюся в сознании, - глаз упорно ищет деревья у воды, чтобы хоть отражением объяснить эту зелень. Вода, вода - такой зеленой даже в марсианских каналах не встретишь. Вода зеленее лавандового вина.
Счастье - в молчании осени, в ее одиночестве, непонятости и печали.
Счастье – это май, дождливый, весенне-летний, черемухо-сиреневый, весь меняющийся, весь непонятный и неопределенный, скучающий, к лету тянущийся и от весны открещивающийся, похожий больше на сумерки, чем на рассвет, чаще осенне-сонный, чем сияюще-зеленый, весенний и гогочуще-апрельский, май - он в себе самом, ни лето, ни весна, начало и конец себе же.
Счастье – усталость, когда нужно не меньше 800-1000 снимков в день, 10-15 часов работы. И каждый снимок – новый ребенок.
Счастье волны – в ее движении. Все вверх-вверх-вверх… Вниз! Волны верят ветру. Оторваться от воды - броситься в небо! Это жизнь, это горенье. Плакать - гореть, не сдаваться. Зеленые волны, синие волны, золотые волны, горькие волны, волны, не верящие в тишину, отнятые у нее ветром. Знать тишину, ею плакать, ею гореть. Старые волны, бородатые волны; сильные, звонкие крылья, и чайки, и чайное небо, и бледное пламя, огонь и огонь. Смотришь вниз - улыбаешься скалам. Волна подпрыгивает, в ноги бросается, лижет колени. Горькая волна. Соленая. Солонее самой горькой слезы. Жизнь твоя короткая, вечно умираешь, разбиваясь, вечно воскресаешь, взлетая из бездны к солнцу, от ужаса к свету.
...Счастье - не спрашивать дождь: «За что?», сиять и в сияние верить и каждую из тысяч секунд наполнить своей благодарностью небу за каждую рану, за каждый несорванный день, за счастье страдать, за память секунд и беспамятство лет...
Счастье дождя – его радуга. Радуга пьет пролитые примолкшие дожди, пьет, возвращая их небу... Дождь в городе - тропический водопад зеленых московских джунглей, а в Оптиной Пустыни - свет, и радуга - символ мира Бога и человеков, - и молочно-брызгающий туман, а ночью - громадные звезды... А радуга, радуга - мелодия тоненькой сияющей серебряной струны луча и капли, с которой и в которой ВСЕ, и все - обратно-маленькое... Такая голубая капля - наша Земля у Бога... Я в эти секунды ловлю отзвук надзвездного, далекого, прохладного райского счастья.
Счастье – как дождь. Иногда вздрагиваешь - холодные капли-минуты падают, текут лимонной водой, настоенной на солнце, медовым временем, и весь мир, весь – не вовремя и сладко зацветшая седая липа.
***
Рождение – всегда счастье. Потому что неотделимо от боли. Счастье не есть радость, но боль. О, эта древняя боль, струнная, изначальная. Тянет душу. Я могу писать и могу быть чистой. Боже... "Хочу. Очистись!" Скажи Святое Слово Свое. Любовь - такую, чтобы каждый день был таким совершенно белым. Непередаваемо счастье слез снежной Москвы.
Встреча с Богом как неуловимый аромат из... детства? "времени она"? Подуло легким ветром. Я проснулась и плачу. Отрываю от себя каждый не с Тобой прожитый день. Зная, что опять покачусь вниз, я карабкаюсь вверх, в чистое счастье, лед, синеву. Кто соберет, кто посчитает мои слезы? Я хочу, чтобы любовь моя, проснувшись, не пугалась того, что я плачу, пока не схлынет счастье - буду плакать... Мне так волшебно и счастливо!
...Счастье - это когда родилось стихотворение. И если оно длинное, я тороплюсь, строчки налезают одна на другую, и я написала, и вот теперь последнее, быстрее, быстрее, теперь набело и нумерую каждое четверостишие, потом читаю - и вот оно - счастье! И усталость - чувствуешь себя такой опустошенной...
Вдохновение - это так мучительно больно, так безответно прекрасно. А снег все идет, продолжая плести, заметая, все светлей, все белее Москву, нежно-снежную и святую.
...Но мой ребенок – уже не мой в ту самую секунду, когда отделился от меня, и это и есть сильнейшая и прекраснейшая боль. Это и есть счастье-боль.
***
...Букет, в котором плачет бабочка,
не пойманная золотой землей,
Букет, в котором плачет бабочка,
приколотая по ошибке к стеблю,
Букет, в котором плачет бабочка,
прощаясь с голубой землей...
Если я так буду говорить, меня не поймут, поэтому лучше писать... Вот, значит, зачем еще я пишу! Когда, вернее, ПОКА ты пишешь, ты невероятно, невозможно, невиданно свободен. Но за свободу платят рабством. И чем полней свобода, тем крепче цепи. Свободнее всего ты в стихах. Что бы ты ни написал, тебя не назовут сумасшедшим, - и это тоже свобода, но поэзия - это как полет в цепях. И цепи эти - не рифма, ритм, размер, а нечто другое...
Счастье поэтов - Россия... Они увезли с собой ее - в страну спящих на погостах. Левитан, март и «Март» начальной школы. Левитан, упакованный в хрестоматию по литературе. И мое первое сочинение, и первое красивое - для учительницы - у которой не я в любимчиках - и для всего класса, еще не очень мне знакомого - "ели отбрасывают голубые тени на грязноватый весенний снег"...
...Я слышу скрипку. И сквозь ее тоску - счастье, недоступное и неземное. А за доступное и земное нужно бороться, заплатить любви страданьем, шипам - кровью. И вот, когда (помните, Тютчев, кажется, в «Фонтане»?): «Лучом поднявшись к небу,.. коснулся высоты заветной и снова пылью огнецветной ниспасть на землю осужден»,.. именно тогда НЕдоступное и НЕземное - вечное, то, что больше неба, - не позволяет тине сожалений и воспоминаний (даже наидрагоценнейших) засосать нас в болото жизни в прошлом. Даже лежа в луже, никто не может запретить нам видеть небо, так?
...Огромные старинные часы... полночь... звезды, карета и полумрак, белое платье, - не верьте Диснею, - конечно, белое, девушка и фонари. Принцы и слезы, сияние, люстры и луны, лед, серебро, туфли, хрусталь... Космос и сказки, вечные странные сказки.
Пахнет оно свечами, лимонными корками, лаймом, стихами, хваленым радушием, старой водой, лягушками. Пахнет осиновым жмыхом, книжной слежавшейся пылью, пахнет кокосом и тлеющим бидисом, клеем, румянами, йодом, обманами, небом, и ветром, и белыми птицами, и сквозняками.
***
Мне хорошо - удивительно, невозможно, слезы наворачиваются если только от того, что мне 21, и месяц такой розовый, а свет такой нежный, а в апельсиновой мути не различишь неба от моря. Здесь такие закаты… Танцевать, когда впереди море, над головой ночь, страшная, прекрасная, которой все равно есть я или нет, а меня не будет, но сейчас я в белом и я самая красивая - для кого-то, кого еще даже не знаю, может, а я танцую, как в последний раз в жизни... танцую и смотрю в ночь - мне не нужен никто... или нужен, это неважно, и это прекрасно - то, что Бог дал мне самый большой дар - умение видеть Красоту.
Счастье - это когда «навсегда» и когда - одиночество, счастье в любви и в двоих, которые любят, как ненавидят. Это чуточка доброты, чуточка теплоты, чуточка доверия, чуточка нежности, чуточка внимания. Несчастье - когда не пробиться, ни за что...
...Все глубже под воду уходят доверья островки...
***
Счастье… Я хотела написать ему, что очень-очень люблю его, до слез, потому что ведь он... был моей поймой, моим встреченным в траве у воды рассветом, моей НЕ любовью. Но он не понял бы, что любовь эта - к пойме, к счастью бежать по траве, когда любить - обязательно, не ВСЕ равно кого, но кого-то... Слезы от того, что – второе за сегодня сообщение - такое - от него...
***
Я слышу тихие шаги. Я ждала, и знаю: она. Но, - не узнавая, - ты?! По темным ресницам, бледному лицу, по улыбке, мелькнувшей, как просвет в чаще, по милым и нежным рукам, по голосу - ты?! Не можешь быть - ты! Потому что из забытых еще из детства в пожарах книг узнала, что редкая гостья - ты. Потому что - я знаю - знала - так будет. Будет, что, разменяв, расколов, разодрав и раздав себя, стану нищей. И - не с чем встретить тебя.
...Я слышу тихие шаги. Комната. Свет. И ветер. Или вода, может, дождь, может, свет, может, боль. Только знаю - Ты пришла, ноги в крови, а руки исколоты: чтобы сорвать розу - заплатила шипам кровью, чтобы увидеть Тебя-себя Твоими глазами...
Просто закрой глаза. Ночь. Я слышу любовь. Ты пришла, наконец! Улыбнись. Ты боишься посмотреть мне в глаза? Это значит, прячешь в них тайны земли, капли лучей, потерянные в километрах волн. Тебе... восемнадцать… боишься меня… Я не вижу тебя, но... я слышу. Я молилась и - верю: пришла, беззаветная и безбрежная. Не уйдешь, хоть не узнана. Я хочу, чтобы - Ты! До звериной тоски! Я устала искать, шагать через полутрупы... Продираться сквозь "серых людей молчаливые толпы - точно на капище сбор мертвецов с мертвенным светом в широких глазницах". Обними меня, безответно и нежно. Скоро рассвет.
***
И прошу! Опрокинь небо на меня, я хочу сгореть в неизведанных ливнях твоих не седевших под ветром волос. Отодвинь тот камень - даже если облако - не сгорит. Я хочу - наглотавшись ливней, синих, северных, веселых, шуток леса, песен неба - убегать - за огнями, спутанной травой, тонкими ногами жеребят - от весны, как от печали. Лучше ждать счастья, чем, дождавшись, потерять... Там, где кто-то разворошил розы... в саду Маркеса. Не возьмешь билет - не опоздаешь на поезд, так?
***
«Счастье это -ты!»