мертвые могут танцевать,
что им еще остается делать?
в напудренных париках
с тросточками
они танцуют, сумерки напролет
мертвые могут танцевать,
чем еще им заняться
я сделаю все, что попросишь
только больше не играй им
на сломанной шарманке
встречая взгляды как плевки
сложившиеся сложности
сможем слогами переименовать.
Их танец
требует осторожности
чтобы все было по высшему качеству
без ГМО
без ДНК
чтобы часы били в такт движениям
тела костлявые прижимаются к стене.
пританцовывая.
теперь меня нет, я послушная
за нечаянные слезы, за бездумный смех
прикованная к мертвецам.
вытанцовывая.
кричала.
рвала связки.
язык вынимала.
вешала его галстуком.
понимала.
ты – аналоговый парень в цифровом мире
смотря на часы
Высматривала.
сквозь зеркало непробиваемое
различив там красное вино
и
полярное сиянье.
под свет серебреной луны.
ласкала пальчики.
пришивая фаланги нитями.
шерстяными из распоротой кофты бабушки.
а ты все равно продолжал играть
для них на шарманке.
их внутренности высохли.
как кора деревьев осенью.
они все подарены
богатым дяденькам в пиджаках и галстуках.
за волшебное слово «пожалуйста»
что же делать?
как же быть?
где же свободы одолжить?
для ночи
в кошельке у неба только грозы и грезы.
а Бог потерял его вовсе.
он предлагает пить.
вино из уст дырявых француженок,
портвейн из труб подводных русалочек.
а водку из лужи дорожной.
в Лондоне.
плевать на головы парижан.
и смеяться.
будто простуженные.
читать Берроуза в слух
и глотать сахарных муравьев.
а мертвецы замирают
слушая как бьют/убивают их
стрелки часов…