Я сидела за партой у окна в начальной школе. Первый урок, когда еще толком не проснулась, ломили кости, и на коже ощущалась легкая дрожь, глаза резали, хотелось только одного – забраться под одеяло целиком и принять позу спящего человека. Под монотонный рассказ учителя, я смотрела в окно с третьего этажа школы, с видом на высокие стволы деревьев и гнездо ворон. Они каркали, взлетали и снова садились на гнездо и соседние ветки дерева. Кормили своих птенцов, которые едва увидев родителей, разевали широко клюв, и громко кричали. По таким крикам можно было безошибочно определить, не смотря в окно, что родители вороны уже в гнезде с добычей. Со временем я стала замечать их повадки, как они общаются, язык поз. У них своя иерархия, как у волков, например, когда они в стае. Это привило с моей стороны к ним уважение. С тех пор, у меня особое отношение к воронам, даже тем, которые кричат по утрам под окнами и мешают спать. С недавнего времени их разрешили отстреливать в Подмосковье, и мне грустно от той мысли, что люди вмешиваются в жизненный процесс животного мира только потому, что им мешают спать и копаются в наших же помойках. Учитель говорила, а я наблюдала за семьей ворон. И так каждое утро, за партой, под монотонный рассказ учителя. Мне казалось, что у такого раннего утра есть цвет – голубой. Как будто я вижу прозрачный воздух, особенный, чистый. Он захватывает меня изнутри, наполняется в легких, и я взлетаю, не чувствуя земли и тяжести в ногах. В этом голубом цвете происходит все самое настоящее, самое искреннее. Пока ты еще не проснулся и не вспомнил, что жизнь – это борьба, где приходится лицемерить, лгать и стремиться, преодолевая препятствия. Я размышляла, разглядывая обитателей гнезда, как они общались, прислушивалась к их карканью. Мне хотелось знать, одна и та же пара заселяет гнездо каждый год, или нет. Слышала, что продолжительность жизни у ворон почти, как у людей. Мне хотелось знать, живы ли птенцы, которые здесь вылупились и выросли. Где они, что с ними. Научились ли жить. Может быть, поэтому я пропускала тему урока, потому что слушала учителя в пол уха и смотрела в окно. А может быть, я была из тех детей, которым трудно давались знания в «голубое» утро, в настоящее время, когда я еще в полудреме училась жить, искренне, так как душа хотела. Я заметила, что все, что мне навязывают, будь то ранний подъем или рассказ учителя на неинтересную мне тему, отвергалось моим организмом. И понимала, что я не одна такая, что все любят по утрам поспать, и никто не любит учиться. Общество учило меня делать то, что я не хочу. Учило быть как все. В то время был коммунизм, и отличаться от других просто нельзя было. Может быть, именно поэтому я и сейчас живу так, как обществу надо. Так, как положено. По правилам, которые придумали до меня. Живу, со страхом «а что же скажут соседи, друзья или родственники, если я сделаю все по-другому». И не делаю. Ничего не делаю, из того, что мне хотелось бы. Живу с одним человеком, а люблю другого. Работаю на одной работе и понимаю, что это совершенно не то, что мне надо. Понимаю, чтобы поменять работу надо сделать усилие, вложить средства, в ущерб совместным с мужем планам, которых как всегда не хватает, и пойти учиться на ту профессию, которая мне нравится. Но в мою жизнь эта профессия не вписывается. Потому что предрассудки. Потому что разъезды и семья не совместимы. Это все знают. И общество не оценит, и все будут говорить, говорить… Хотя, время настало другое, свобода слова и все такое, свобода выбора. Мое детство все-таки дает о себе знать. Казалось бы, почему меня должно волновать, что люди подумают? Да потому что я привыкла с детства волноваться поэтому, а может, потому что муж не поддерживает мои идеи, и встает на сторону тех, кто остался при коммунизме. Ведь он, тоже родом оттуда, и ему, так же, чужды перемены. Она также, боится даже подумать, что скажут люди, какие трудности поджидают впереди, если мы все же решим разрушить наш брак. Скольким людям придется что-то объяснять, а может, самых близких, даже успокаивать. Потому что я одна со своими желаниями и никому они больше не интересны. Потому что только в «голубое утро» мы настоящие. Именно в это время я думаю как-то по-особенному, без страха, без стыда. Так как есть, как сердце подсказывает, так как хочу, и кажется, что сил на все хватит. На то, чтобы все поменять. И точно знаю, что эти мысли и желания самые верные. А потом я просыпаюсь и иду жить так, как надо. Как надо всем, только не мне. Иду на работу, общаюсь с людьми, которые мне не интересны, целую мужа, которого не люблю. Как на сцене в театре, доиграла и спать, к своим мечтам, хоть в них все по-другому. Так как душа просит. Через несколько лет я махну на все рукой и переверну все с ног на голову. И буду сильно жалеть, что не сделала это раньше, что упустила время своей жизни и не жила, а существовала. И пусть говорят, а я буду счастлива, только уже не долго. А может, никто и не осудит, ведь времена меняются, а люди идут в ногу со временем. Люди – молодежь, а мы тянемся за ними, и не забываем о своей молодости, то, чему нас учили и вдалбливали, да так, что не выдолбишь теперь, как не старайся.
Ну вот, мое «голубое утро» закончилось, и я должна будить мужа на работу и готовить нам завтрак. Должна, потому что так надо. Не знаю почему, просто иду и делаю…