Выпьем?
- С кем Вы там разговариваете? - спросила Евдокия Денкс у Даниила Хармса, когда тот транслировал "Елизавету Бам", - Мы здесь все раздетые.
Даниил Чармс в этом вопросе был неумел, это Пушкин умел, ой, откуда камень, а Шардам нет. Его завиток был в другом. И он не против был бы спустить Евдокию Денкс на палочках с горы альповой, но ведь чудо в том, что не видел он эту даму. Видел разных: Татьян, Юлий, Эвелин, Надежд, Маланий, Генриет, но Евдокию Денкс не предполагал даже встретить в своей жизни. Хороша она была собой, гламурна до тошноты, аккуратна, богата, - какая? В стрингах, наверное, проводит красивые дни своей жизни, ходит по ресторанам вкушая новинки кухонь мира, экономит на проезде в электричках. У нее множество знакомых с крутыми взглядами на жизнь и таким же к ней отношением. Она тусуется на презентабельных вечеринках, пьет в меру дорогой коньяк и сочиняет в одиночестве детективы. Её интеллект не допускает – а иногда это в жизни возможно – употребление слова «блондинка» в её адрес, или же она порхает бабочкой в потоке анекдотной славы? Кто она? Её не было. Она конечно подозревает в своем небытии, что другие особы могут её видеть, как отражение себя в зеркале, но ей самой среди этих отражений места не нашлось. И она везде. Достаточно зайти в этот мир трансляций, чтобы увидеть сотни её лиц и тел. Непричудливые позы её растиражированы в разных экранах. Посмотрит этак маленькая девочка на одну из разогретых удовлетворяющихся плотей и подумает: «Я — не я?». Пальчиком проведет по экрану оставив жирный след. «Ничего не поняв» убежит в мир Симсов и драконов. Слава богу, не заметила!
– С кем вы там разговариваете?
«Действительно, с кем я?» - подумал Хармс, оставаясь наедине с Елизаветой Бам.
– Я один.
– Вызываю ОМОН!
- Извините, я еще не закончил роман!
– Впусти же! Мы вместе закончим. В детстве я хотела стать писателем или поэтом. Я в чате очень популярна. Знаешь, у меня там красивая фотография. Сейчас ссылочку тебе... Вам отправлю. Какой узенький проем под дверью! Я сломала ноготь!!! - истошно плачет. Женщина со сломанным ногтем – тигрица с оскаленной пастью.
Дверь открылась и затем захлопнулась. Воцарилось молчание. Затем стуком в дверь она напомнила о себе.
– О чем твое сочинение?.. Там много крови, любофи?
Хармса стошнило три раза. Потом еще три. Он любил, когда это происходило. Оправившись от сделанного, он просунул рукопись на дешевой желтой бумаге молоденькой девушке, виновато добавил на словах: «А роман я еще не начинал». Длинный такой, долговязый. И исчез.
Неохотно она поинтересовалась, что же можно изложить на этой обертке. По прочтении полученного произведения Евдокия Денкс ничего не поняла, у неё закружилась голова, она потеряла чувство действительности, что уже вызывает сомнения. На стыке абсурда и реальности всегда возникают коллизии. Здесь коллизии не было, – потеря сознания от неудобной позы, жары и недостатка кислорода. Секунды или часы протекли сквозь входную дверь пучком фотонов; года или века просочились через рукопись, от чего та собралась в комок и истлела до ничего; видит или не понимает мир человек, который его разрушает; сон, длящийся мгновение, иногда меняет реальность, как дирижер меняет темп пьесы. Окунувшись в глубокое забытие, госпожа Денкс открыла глаза с загадочным прищуром, вдохновленная на победившую жизнь. Сходила в ближайший маркет и купила парочку самых больших огурцов. О происшедшем она никому не рассказала. В блогах поговаривали, что у нее поехала крыша, что нужно ей нормального мужичка, да где его взять, козла, что она начала неслышно беседовать сама с собой, а в конце концов окончательно рехнулась и поступила в театральный. Там её и видели Дезориентированный Ангел и Гадливый червь, - нормальные мужчина и женщина, которые раз от раза занимались демонстрированием своих половых признаков на весь мир. У каждого свой любимый напиток, которым удовлетворяют жажду.