или
«аривидерчи, вороны-москвички»
(Из путевых записок ворона Абрахаса)
«Вороны-москвички
Меня разбудили.
Промокшие спички
Надежду убили
Курить,
Значит буду
Дольше жить.
Значит – будем…»
Земфира
Дневниковая запись, датированная 9 августа 2011 г.
Скажу сразу, что эта неделька не заладилась с самого понедельника. Еще накануне, в воскресенье вечером, я почувствовал легкое недомогание… А к черту высокий слог: так говенно я не чувствовал себя ни разу за всю мою недолгую жизнь. Глаза слезились, крылья зудели, во рту… как там говорят про кошек наши бездомные коллеги с соседней помойки?! В общем, дело швах. Я понял это окончательно, когда, пытаясь слететь с крыши, где у нас обустроено родовое гнездо, больно треснулся башкой об асфальт. Реально мой клюв вышиб из него искры, а, может быть, они посыпались у меня из глаз. Черт его знает, но, пройдя нетвердой походкой пару метров, я решил не рисковать и вернуться домой. Не тут-то было: меня швыряло из стороны в сторону по всему двору, как шлюпку, попавшую в бурю, а взлететь удавалось не более чем на полметра.
Прилетела маман. Уселась на забор и стала кудахтать. «И без нее туго, - подумал я, - так еще каркает под крыло, кликуша!» Кое-как я добрался до выступа в здании столовой, забился туда и уснул. Конечно, предварительно крикнув старой дурре, чтобы принесла мне бумаги… Перо было не нужно… Перья начали выпадать сами.
Дневниковая запись, датированная 10 августа 2011 г.
Я устал. Мне кажется осталось недолго. Я попросил мать не сидеть над душой.
Перебрался на другую сторону двора через забор (блин, не спрашивайте меня как)! Здесь еще опаснее – меньше крыс, но вокруг столько людей! Едва найдешь что пожрать, так эти тупые твари голуби уже тут как тут. Если бы кто-нибудь знал, как я ненавижу голубей! Если бы кто-нибудь мог мне ответить, зачем Бог их создает?! В их глазах нет ни малейшей искры разума. Эти мерзкие низкие создания только и могут, что клянчить подачки и подобострастно заглядывать в глаза людям. Но стоит им увидеть кого послабее… Тут же строят из себя орлов. Черт, о, если бы я не был болен… Хотя, будь я здоров, я бы их вряд ли увидел так близко.
Нашел кусок колбасы. Заныкал. Нужно заканчивать свои записи – вижу на горизонте кота. Как бы ни болело все тело, не могу не ржать. Видели бы вы этого урода! Шерстяного жирного бегемота постригли, как льва. Молодцы, чуваки из зоомагазина! Так изуродовали, что теперь у метро стоит непрекращающийся птичий хохот! Ах, вы бы посмотрели на этого артиста… Смущается, жеманничает, нос по ветру, а сам так и ждет, когда его кто-нибудь почешет за ухом. Тоже мне лев. Пойду заныкаюсь. Однако…
Дневниковая запись, датированная 11 августа 2011 г.
Ну что, желторотые, жизнь налаживается! Теперь у меня будет сколько угодно колбасы, рулоны бумаги (и даже туалетной), и клал я на вас всех клюв! Сейчас расскажу все по порядку…
Утро выдалось пасмурным и дождливым. Дождь шел уже два дня – я промок и облез. Ходить становилось все тяжелее, а про «летать» я вообще молчу. Я был голоден и, если честно, все время ждал, когда какой-нибудь голубь (как мучительно стыдно в этом признаваться!!!) выронит хоть пару крошек. Или подойдет поближе… И тут, словно огромное яркое солнце, передо мной засияло сливочно-желтое, с кружевной оборочкой хачапури.
Как выяснилось позднее, цыпочку, что принесла мне еды, зовут Гавриш. Судя по тому, как криво она делила булку на кусочки и с каким удивительным прицелом умудрялась закидать по периметру все углы, ни разу не добившись прямого попадания под мой клюв, ее саму было бы неплохо «подобрать и устроить в парк птиц». Пришлось собрать все куски самому, сложить в кучку и накидать сверху немного сухих листьев. Не поверите, лишь я окончил заметать ее косяки, эта дурища положила на мою аккуратную кучку всю хачапури и ушла. Дескать, ты, дружок, теперь сам разбирайся с этими тварями голубями, прости, что запалила, но каждый «сам за себя». Я разозлился. Будь бы я здоров, клюнул бы ее в глаз.
Но я был не прав, спустя часа два, как раз когда я с трудом спасал оставшиеся ошметки завтрака и пытался их заныкать под ворохом сухих листьев, Гавриш появилась снова, но уже не одна – с ней были Карина и Т-на. Тогда я, конечно, не знал, как их зовут, мало того, они не особенно мне понравились и, признаться, я здорово струхнул, когда заметил, что у одной в руках коробка из-под вентилятора, а у другой – вязаный палантин.
Прикинув расстояние до дырки в заборе, я ломанулся туда, но какая-то совершенно левая тетка замахнулась на меня зонтом. Я попытался отскочить в сторону и не успел оглянуться, как почувствовал себя схваченным и… Темнота. Абсолютная темнота. Запах картона. Мама.
Я пытался стучать – вежливо, деликатно давая понять, что способен и сам как-нибудь подняться на лифте и даже незаметно миновать охрану, если уж эти любезные леди решили пригласить меня в редакцию. Я стучал осторожно: тук-тук. Дурры! Они совсем не шарят в воронах. Вынули из коробки и засунули в шкаф. Господи, ну зачем ты создаешь женщин в таком количестве!!! А если бы вас, идиоток, сажали в шкаф в случае любого недомогания? Если бы я был президентом, поступил бы безжалостно и категорично. Издал бы соответствующий закон специально для женщин: ПМС? В шкаф! Критические дни? В шкаф! «Нелетная погода» – сиди в шкафу, дурра! И чтобы, пока настрой «критический», из шкафа ни ногой!
Дневниковая запись, датированная 12 августа 2011 г.
И угораздило же меня попасть в женский коллектив! Чтоб я сдох! Мама, я, наверное, не скоро откинусь. Я пытался сварганить маляву и передать с братанами через окно, но эти курицы меня не пустили на подоконник. Я познакомился с паханом. По-моему, его зовут Шмель. Но я не уверен: все зовут его по-разному. А за глаза и вовсе не зовут. Трепещут. Порхает как бабочка, жалит как пчела… Наша встреча… Это был реальный стремак, мам. Он огромный, бритый наголо, но позволил занять самую убогую шконку…
Мне не хватает слов, поэтому я обращусь к классикам. Ведь ты всегда учила меня: «Читай, Абрахас. А если нет книг, туси у музыкального киоска…»
«Не осуждай меня, мама, я ведь только тем и жил,
Что знал, ты меня ждешь; я знаю, ты плачешь
вечерами и видишь сны, где я совсем еще маленький
подкрадываюсь к тебе и закрываю твои глаза ладошками;
ты нарочно говоришь: «Отец? Татьянка?» Я смеюсь:
«Нет, нет, не угадала; отцу с Танюхой привет; деньги
в конверте не шли – суки все вынут, но я ж назло им
вернусь, потому что ты меня ждешь».
М. Круг «Кольщик»
Дневниковая запись, датированная 14 августа 2011 г.
Господи, благослови женщину! Но не любую женщину, Господи, а ту, что идет тебе навстречу с улыбкой Монолизы и колбасой. Ту, что уберет за тобой помет и с чьих губ не сорвется ни одного упрека. Ту, что оставит свою нежность на конец рабочего дня, а на людях будет уважительно пред тобой кланяться, а не орать: «А ну, засранец, слезай со стола С-вой, нагадишь – она тебе все перья выдерет, когда вернется из отпуска».
Господи, здесь нет таких женщин. Зато в избытке испорченные самки, которые устроили со мной (со мной – гордой птицей!) фотосессию и выложили ее в Интернет. Неудивительно, что тут же к нам стали поступать неприличные предложения взять у меня интервью и написать статью в газету «Мой район». Миллионным тиражом, о вороньи яйца! Не, ну это нормально?! Ну, может реальному мужику понравится такой расклад? Ты сидишь в своем гареме с подбитым крылом, болен, с плохим настроением. А эти дурры хотят растрезвонить на обе столицы, что ты, дескать, не в ударе! Еще устроили бы рассылку по моим цыпочкам: «Дорогие вороны, в этом сезоне Абрахас не играет за мужскую сборную…»
«Не взлетим, так поплаваем», как поет моя любимая певица Земфира?! В общем, я фигею над моими дуррами.
Дневниковая запись, датированная 15 августа 2011 г.
Если еще раз какая-нибудь уборщица или еще кто откопает мою заныченную колбасу из-под калорифера, если одна из вас, пигалиц, еще хоть раз упомянет всуе ветеринара, если еще раз без спроса выльют в унитаз мой вороний суп! Да я вам тут такое устрою! Мало погрома на столе А-ной? Мало вам загаженных документов К-ова? В аквариум наделать? Да как перо поцеловать! И чтоб тихо мне тут по норам и строчить свои писульки! Ясно?!
Дневниковая запись, тот же день.
Был не прав. Ну, погорячился. Выпустите из шкафа, цыпы! Да, я сволочь. Да, я нагадил на вентилятор Б-овой, который подарила ей Фирсова, который ей подарил сам Е. Н. Но кто же знал?! Да чтобы я, да на дар отца-кормильца! Да я бы не посмел. Цыпы, выпустите из шкафа.
***
Позднее…
Да, я был не сдержан на язык. Но я вступаю с вами в дискуссии! А ведь уже несколько веков ни одна уважающая себя ворона не разговаривала с людьми. А уж чтобы показывать свои дневники! Цыпы, я раскаялся!
***
Позднее…
Я тут пораскинул мозгами, занялся самоанализом… Я же не виноват, что мне понравилась С-ова! Я это и раньше чувствовал, когда…эээ… сидел на ее столе… Но, послушайте, ну не мог же я перед понравившейся женщиной ударить клювом в грязь линолеума? Да, я выпендривался, я пушил хвост (ну то, что от него осталось), я хотел произвести впечатление. Цыпы…
Дневниковая запись, тот же день
Ол райт, цыпы. Не выпускаете из шкафа – буду творить в темноте. Буду пронзительно и тонко писать о любви. Так даже лучше: не затягиваясь лихой папиросой, в сумраке шкафа, не имея возможности смотреть в окно на катящееся в тартарары солнце, я буду рассуждать о любви. Что вы думаете о служебных романах? Не об интрижках, нет! О романах. То, что мне приглянулась игрушечная розовая овца на столе Гавриш, – так это пустое. Не нужна мне та овца – поиграл и бросил. Кукла бездушная! То ли дело С-ова! Я, быть может, всю жизнь такую ждал. И вот она пришла. Из отпуска…
Вы думаете, я не знаю, о чем говорит вся «курилка»? Думаете, я не знаю о сгустившемся над моей головой мезальянсе? А я все знаю – в вашей компании ведь ничего не утаишь. В офисе на Семеновской нагадишь, а во всех кабинетах на Щербаковке тянутся за салфетками… Я знаю, меня отправят жить на балкон к Алке. В принципе нормальная цыпа, однушка почти в центре, машина своя опять же… Телек хоть спокойно посмотрю, пока она мне будет до палатки бегать. Подруг этих, дурищ, только надо разогнать, а то у меня от их треска окончательно здоровье разладится…
Но в какое страшное время мы живем, когда расчет, предшествующий сожительству, измеряется столь неказистым приданым! Вот почему, скажите на милость, я должен отказываться от всех своих цыпочек и от розовой овцы… И от Нее???
Хотя надо смотреть на себя трезво. Что я могу предложить своему гарему, а тем более Ей? Я ранен, у меня сломаны ребра, я ослеп на один глаз. Даже если вся братва принесет мне по блестящему пяточку… А потом с чего я взял, что ей нужен? Она счастлива и без меня. Говорят, у нее в Калуге большой жирный белый кот. Кот, который никогда не терпел нужды, который палец о палец, тьфу ты блин, лапой о лапу не ударил, чтоб на халяву жрать свой хилс. А тут я такой дворовый пацан с поломанной судьбой… Ну и что, что всю жизнь «по понятиям»? Ну и что, что слишком горд, чтобы просить? Да, брал свой кусок хлеба, и иногда незаконно! А кто в наше время не нарушает закон? Вот сиди теперь и думай, отчего простой такой гордый парень не заслужил право на маленький служебный романчик с той, которую полюбил?!
И это… слышь, Гавриш, не давай ей на редактуру мои дневники. Не надо, не стоит. Я не хочу, чтобы она знала. Я ей тут стишок набросал… Сам, ага.
«Ты мой свет, но я тебе не верю.
В пламени мерцающих свечей
Свет небесный нами был потерян
Средь неисчислимых мелочей.
И когда я пьяный и безбожный
Резал вены погнутым крестом,
Ты боялась влезть неосторожно
В кровь мою нарядным рукавом».
Дневниковая запись, датированная 16 августа 2011 г.
С-ова, а у меня новое перо отросло! Хочешь покажу? Вчера купили мне переноску. Розовую. Моя будущая сожительница этакая гламурная цыпа: что ей до того, что она реального пацана в ней повезет? Розовый цвет – это, конечно, особая примета нашего времени. Моя прабабка помнит времена, когда культовым был цвет крови, золота, говорящего о расцвете эпохи, или черный – цвет благородной войны, кормилицы нашего брата… А сейчас, конечно, век розовых соплей. Вот сидят они тут такие все розово-мечтательные чистоплюи и весь день читают учебник «Эффективное устранение неформального лидера, проявляющего деструктивные признаки». Конечно, лучший способ от такого избавиться – это купить ему розовую переноску. Вот дурры.
Ну, уйду я. Буду жить с Алкой. Спокойной жизнью мещанина и обывателя. Буду читать по утрам газеты (хотя после вас я даже буду против, чтобы мне ими застелили балкон), степенно клевать кошачий корм, ездить на дачу и звонить маме… Но я хотя бы буду знать, что пытался! Что когда-то поднимался над этой толпой величественно, как настоящий поэт. Ну, а вы-то? Все, что вам светит, это замужество. И именно оно положит конец единственному пути отступления, куда-нибудь на задворки Лондона… Где можно свободно жить сердцем, не оглядываться на соседа, которому повезло переехать из «хрущевки» в «панель», носить драные джинсы и вытянутый свитер с заплатами на локтях. Или не носить одежды вовсе, потому что в Лондоне уже никого не удивишь ни милыми психами из Новгорода, ни голыми пьяными олигархами с Чукотки… А главное, когда ты чужак, тебе не бывает мучительно стыдно ни за родину, ни за себя-урода.
Кстати, мы тут с маман подумывали туда перебраться. Можно было бы и в Париж. Впрочем, там эта экзальтированная богема… Все реальные пацаны валят в Лондон. Как же не вовремя начались эти беспорядки…
Лана, цыпы, пришло время песни:
«Мне приснилось небо Лондона…
В нём приснился долгий поцелуй…
Мы летели вовсе не держась,
Кто же из нас первый упадет
Вдребезги на Тауэрский мост...
Утром...
Я узнаю утром
Ты узнаешь позже…»
Дневниковая запись, тот же день
Я как никогда близок к тебе, Господи! Мои дурры изловили меня и сунули в гламурную розовую переноску. Увидел свет я спустя минут сорок. Сырой, проспиртованный запах лазарета ударил мне в клюв. Жесткие руки в резиновых перчатках схватили, перевернули на спину и распяли на пеленке. Клюв залепили пластырем. Для верности сверху нахлобучили весь моток. Я пытался схватить руку в перчатке, но мне сунули в лапы палку. Я вцепился в нее. Я был напуган.
А потом меня разложили на столе под огромной лампой, расправили крылья, вытянули лапы… Я, наверное, был похож на Христа… Или по меньшей мере на орла с пятирублевой монеты. Меня слепили лампами, щупали ребра и кололи иглами. А потом Гавриш меня, завернутого в пеленку, прижала к груди, и мы сидели в коридоре, как Мадонна с… эээ…. Нет, как, как… Не знаю, в истории культуры не отражено подобного эпизода, но мы весьма эффектно смотрелись. После всего этого гадства я еще долго лежал на спине в переноске. Сквозь решетку ее крышки я видел голубое августовское небо и все думал о смысле жизни.
Знаете, я понял, я больше не хочу быть президентом. И даже менеджером не хочу. Ну и что, что в вашей редакции мне не разрешили остаться даже секретарем. К черту карьеру! Жизнь – клевая штука, и я даже согласен на одну-единственную Алку. Ведь по большому счету количество женщин еще не делает мужчину мужчиной. И только качество этой женщины определяет его бытие (это я к тому, что ветеринар запретил давать мне колбасу – помни об этом, Алка, когда соберешься идти за продуктами). Возможно когда-нибудь я стану великим художником и тогда обязательно нарисую себя, распятого, зрящего в голубое августовское небо одним глазом… И может даже Алку. Обнаженную, с колбасой в руке.
Пойду доем заначку, и с завтрашнего дня только здоровая пища!
Дневниковая запись, датированная 17 августа 2011 г.
Ну что, желторотые, вот я и откинулся! У меня теперь новая хата с телеком и свой кабинет на балконе. Первым делом я, конечно, загадил всю кухню. Если уж метить территорию, то непременно с «души дома». Пока я обследовал углы, моей цыпе позвонил какой-то гусь. Времени с ним разбираться не было, так что я просто перекусил провод. Я это к тому, что мы временно не на связи. Моя цыпа обещала мне организовать личную почту, но поскольку соображает туго, будет лучше, если свои письма будете отправлять на адрес Дорогой редакции. Т-на или Гавриш передадут. По возможности буду отвечать регулярно, впрочем, учитывая мои планы заняться изобразительным искусством, а заодно немного научными трудами, буду занят.
В конце недели цыпы устроят мне SPA-процедуру – надо натереть перья какой-то хренью, чтобы паразиты, приобретенные на воле, перестали меня хавать. Так что я теперь ворона в шоколаде… Одно немного печалит: не могу дозвониться маман из-за этого раздолбанного провода. Написал письмо, но наша воронья почта работает безобразно. Если увидите мамулю во дворе офиса, передайте, что я у Алки, а письмо все-таки дойдет когда-нибудь. Если нет, то подам на этих охламонов в Суд.
Ну, в общем, не скучайте, цыпы. Пишите письма. Ваш Абрахас.
P.S.
И это, Гавриш, пока тебя там не уволили, будь добра, вытащи мою заначку из-под калорифера и втихаря привези, передачу через окно возьму. Моя цыпа совсем помешалась на витаминах, а у меня такие ломки без колбасы...
И окончим, с чего начали… Из моей любимой песни:
«Нарисуй алеющий закат.
Розу за колючей ржавой проволокой.
Строчку: «Мама, я не виноват!»
Напиши, и пусть стереть попробуют.
Если места хватит – нарисуй
Лодку с парусами ветром полными.
Уплыву, волки, вот вам...
Чтобы навсегда меня запомнили».
М. Круг «Кольщик»