Она носит фотоаппарат на сгибе локтя, будто это маленькое дитя.
Иногда матерится сквозь зубы, но как то нежно, не очень грубо.
Она тухнет как свеча на диком ветру, иногда теряет маяк, особенно по-утру.
Она была мила, глупа, нежна и красива, а потом повзрослела.
Больше её не считали милой.
Её душа вся засохла от лжи, чужих ран и потерь.
В её внутреннем доме давно выбита дверь. Он полон воспоминаний,
И иногда она идет причинять себе боль. Тайком пишет письма,
Тайком смотрит фотки где она с ним, с ней, с тобой. Боже мой.
Иногда срывается, звонит и едет к прошлому, возвращается опустошенной,
Пустой, в конец брошенной.
Она все так же ненавидит, когда орут, потому что все так же рефлекторно плачет.
Она перестала бояться боли и гнаться за удачей. Сама придет.
На деле понимает, что дом надо сжечь. Что надо новый построить.
Завести там стол, стул, кровать. Может найдется чья то зубная щетка к её под стать.
Но одно дело знать, понимать, а другое то что происходит в груди, внутри.
И все мечты одна за одной лопаются как мыльные пузыри.
Но пока она носит фотоаппарат на сгибе локтя, замерзает от одиночества, и не понимает слова нельзя.