Произнеся эти слова, она надолго замолчала. Я не выдержал, время для разговоров было на исходе. Поэтому спросил - Что же было дальше?
-Дальше? – Переспросила она. - Дальше было, как в тумане.
И продолжила свой рассказ.
Обругав меня, солдаты повернулись и ушли. Сердце моё превратилось в камень, слёзы застыли. В это время Томочка выскочила на крыльцо и спросила: - Что они ещё хотели? – Имея в виду, военных. У меня не хватило сил рассказать ей правду, поэтому, я сказала, что они приходили поставить нас в известность, о том, что Ванечка и Петенька захотели служить в рядах Красной армии. Сейчас они проходят обучение, поэтому, не могут прийти сами.
Мысль о том, что меня могут арестовать, не давала покоя. У меня были обязательства перед бабушкой и Оксаночкой, их тела нужно было предать земле, и перед Томочкой и Илюшенькой, надо было позаботиться, об их дальнейшей жизни.
Бессонными ночами, я перебирала в памяти имена родственников, к которым могла бы обратиться за помощью, да не знала, живы ли они. Наконец я решилась навестить родню по папиной линии. К тете Насте, я засобиралась утром, следующего дня, после принятия решения. Жила она недалеко. Пришла. Тётя открыла дверь, от былой румяно-щёкой красавицы не осталось и следа. Она предложила мне войти. Когда-то, зажиточная семья, превратилась в прах. Комнаты пустые, а тетка куталась в какое-то тряпьё, которое, даже мы, постеснялись бы надеть. Куда ей содержать Томочку и Илюшу. Побыв минут десять, я сказала, что мне пора и ушла. Второй адресат, был на много хуже первого. Я имела не осторожность сказать дядьке, что меня, возможно, ждёт арест. И меня тут же вытолкали за дверь.
Чёрное небо моего сознания опускалось всё ниже. Как я добрела до дома, не помню.Через несколько дней, когда мы опять очутились под фашистами, мне нужно было пойти по воду к колодцу. И вдруг звонкий голосок – Лизка, ты?- Я обернулась. Любка, моя одноклассница. Я остановилась. – Лизунь, это и впрямь, ты - Сказала она, и обняла меня за плечи.- Боже мой, какая ты худющая, одни глаза остались. Давай, рассказывай, как ты.- Мне больше поделиться было не с кем. Поэтому, я и рассказала свою историю. – Лизочка, - сказала она, - нас бросили в очередной раз, давай защищать самих себя. Еще в первую оккупацию, я познакомилась с Гансом. Милейшей души человек, хоть и фриц. Дня через два, он организовывает вечеринку, пойдём со мной. У него много достойных друзей, которые не бросят в беде сироту.
- Как, Любка, ты связалась с немцам? С фашистами? Ведь они наши поработители, захватчики. А ты с ними. Ты дрянь, шлюха. Как ты можешь предлагать мне такое. Никогда, слышишь. Никогда. – Я кричала и била кулаком ей в грудь.
Спустя, несколько минут, Люба спросила, - Ну, что пар выпустила, побушевала. А теперь послушай меня.- Три раза нас пытались освободить от немцев. Все попытки заканчивались неудачей. Чья теперь власть будет, неизвестно. Но, мы же с тобой живём каждый день. От нас зависит жизнь наших близких, и мы не зависим от побед нашей армии. Давай и сейчас жить сегодняшним днём, а там как будет, так и будет. Главное, что мы нашли, друг друга и будем держаться вместе до конца.
Две ночи я не спала. Спорила сама с собой. Товарищ Сталин призывал нас защищать Отечество любой ценой, а красные командиры убили мою бабушку и братьев. Дома горят четыре голодных глаза. В любой день я могу их потерять. Мои споры перевесили глаза.
На следующий день я встретилась с Любой, и мы пошли на вечеринку. Там я познакомилась с Дитрихом. Между нами в первый день знакомства ничего не было, но, я рассказала ему свою историю. А, на утро к дому подъехал автомобиль. Из него вышли четверо солдат и Дитрих.
- Где будем копать могилу?- Спросил он. Я указала место под яблоней
Он уехал, а солдаты остались. К вечеру две могилы были вырыты. Приехал Дитрих. Солдаты положили тела в могилы. Когда их закапывали, мы были втроём. Я, Томочка и Дитрих.
Так всё и началось. Меня мучили угрызения совести, но когда я приходила домой, неся в руках подарки с едой, и, видела, как разгораются счастьем глазки моих родных и единственных детей, все они утихали.
Так, всё и началось. С наступлением Советских войск в двадцатых числах августа, Дитрих вместе с Гансом отступили. Вновь наши войска заняли город.
Затем начались процессы над государственными преступниками. Осудили и казнили нескольких фашистов в большом чине. Говорят, что опыт ведения процесса в нашем городе, послужил предпосылкой к Нюрнбергскому процессу.
Потом всё затихло. Наши продолжали гнать фашистов с родной земли, а на душе у меня было тяжело. Опять приближался голод. Тень страданий опять замаячила на горизонте.
Памятуя уроки бабушки, я кое-что скопила из продуктов. А потом, стало несколько легче, в городе появился хлеб.
Неделю назад к нашему порогу подошли солдаты. Сказали, что бы я следовала за ними. Я пошла. У ребят на некоторое время были продукты, ну а потом, что потом? Советская власть о них побеспокоится.
Уходила я из дома с чистой совестью. Суд был коротким. Мне зачитали все мои прегрешения перед Родиной. Упомянули мою бабушку, куркульку, которая пожалела для солдат мочёных яблок. Оказывается, тот кучерявобровый солдат, успел написать рапорт. Вспомнили и моих загубленных братиков, и конечно, Дитриха. Приговор, смертная казнь предательнице Родины.
Она замолчала и вопросительно посмотрела на меня. Я взглянул на часы. Половина пятого. В коридоре уже были слышны пьяные выкрики женщин. И удовлетворённые баски моих сослуживцев.
- Да, пора.
Дальнейшее я помню, сквозь туман. В кого я стрелял, не помню. В памяти остались только её мёртвые, удивлённые глаза, да тонкая струйка алой крови с уголка пухлых губ.
Вот так то Наташа. Теперь, уже много лет,каждый год, я поминаю день её гибели. Скажу, тебе не таясь, влюбился в неё. С первого взгляда влюбился. Она одна, на всю оставшуюся жизнь. И хотя, потом, женился и сейчас у меня взрослая дочь, но ту чистую и невинную душу и свою первую любовь забыть не могу. Те глаза с дымной поволокой до сих пор преследуют меня.
Он посмотрел на часы, которые были у него на руке, и сказал - Ох, и заговорился я с тобой. Беги в отдел, если что ссылайся на меня, а я уж поддержу. Да и мне пора. Что- то я сегодня хватил лишку. Домой и только домой.
Я попрощалась и ушла. Придя с работы к себе домой, я, повинуясь внутреннему порыву, записала эту историю в тоненькую, школьную тетрадь.
Прошли годы. Я не вспоминала об этой истории. Многое довелось пережить, и радость и горе. Был переёзд на новую квартиру, были ремонты, были генеральные уборки. Я думала, что давным-давно потеряла, ту школьную тетрадь.
Но, в этом году убирая квартиру после очередного ремонта, я её обнаружила и мне захотелось поделиться доверенной мне тайной со всеми, кто захочет её узнать и прочитать. Не может жизнь исчезать бесследно. Кто – то должен помнить.
Ко всем моим читателям.
Не взыщите. Что услышала, что запомнила, то и написала. Считаю, что мы должны помнить, о всех ужасах войны, и услышанная Вами, однажды, правда, не должна Вас шокировать.