Когда добродетели мерятся верстами,
Три четверти будут свой шаг ускорять.
И в мир, где святые покрылись коростами,
Незримо спустилась небесная рать.
Костры загорались нежданно-негаданно.
Кремлевские звезды. Рубиновый сок.
Когда император помазался ладаном,
Оркестр почему-то ударил вальсок.
Кружились снежинки и зайчики бегали,
Был в августе снегом ромашковый куст.
Смеркалось. Толпа веселилась по Брейгелю,
Смотрел с укоризной Иван Златоуст.
Скопцы танцевали с уставшими елями,
Глотали просфоры со вкусом плевел.
И все - одинаково дружно - ржавели мы,
И каждый в отдельности тоже ржавел.
Мешали Кандинского, Гете, Шаламова,
Добавили перца из русских идей.
Опять пятилетку закончил внепланово
Отъявленный выскочка-прелюбодей.
Собравшись толпою в
пять тысяч горланистых,
Вкушали две рыбы, ладошку хлебов.
Поляна звенела потоками радости.
Стучали костяшки роднившихся лбов.
Исчез Камергерский. Уходит Столешников.
Конец уже близко, сиди и кури.
О Боже! А в мире воинственных грешников
Возникнут ли новые монастыри?