ДНЕВНИК написан в 1810 году, когда Гете было уже за шестьдесят. Это эротическое произведение великого поэта, в котором он откровенно и то же время взвешенно и тактично пишет о чувственной любви, о своих личных переживаниях. Как и в других произведениях, посвященных этой тематике (см., напр., «Римские элегии»), Гете равняется на лучшие образцы античного искусства. В итоге он ставит любовь выше долга.
Иоганн Вольфганг ГЕТЕ
Д Н Е В Н И К
- aliam tenui, sed iam quum gaudia adirem,
Admonuit duminae deseruitque Venus.
Tibull 1, 5 v. 39. 40*
1
Что нам твердят, тому мы свято верим,
Да, сердце разгадать надежды мало.
Кто поклонялся идолу и зверю,
Для тех Христос греховнее вандала.
За руки взявшись, избежим потери,
Привить добро наука не сумела.
Но кто проделок демона свидетель,
Тот знает: мир спасает добродетель.
----------------
*
Искал я любовь у других. Если радость мне улыбалась,
Призывала Венера к себе, и страсть улетала прочь.
Тибулл 1, 5.эл. 39. 40 (лат.)
П
Я долго был так далеко от милой.
На жизненном пути преуспевая,
Я побеждал и познавал светила,
Всегда во всем ее лишь узнавая.
Как звезды в небесах, с неясной силой
Любовь воспоминанья озаряет
И в росчерке пера, что день итожит,
Как другу, о себе напомнить может.
Ш
Спешил домой. Дорожная карета
Сломалась, на ночь удлинив дорогу.
Мечтал я после долгой пытки этой
Уйти в дела, очнувшись хоть немного.
Кузнец и шорник могут сжить со света,
Нас поучая глупо и убого.
У всех свой юмор, собственное мненье.
Что ж мне осталось? Ропот и терпенье.
IV
Стою у дома, вижу объявление.
Доходный дом зовет остановиться.
Вхожу. Мне освещает помещение
Похожая на ангела девица.
Здесь все удобно для письма и чтения,
Уютно отдыхать или трудиться.
И не спуская глаз с красы невинной,
Я будто был опутан паутиной.
V
Как каждый вечер, когда все уснули,
Я за своим столом пишу, читаю,
Вношу в дневник былого дня детали
И с радостью о милой вспоминаю.
Мне кажется, чернилами едва ли
Я чувства передам, что к ней питаю.
Вошла с улыбкой вежливой девица,
Несет мне ужин. Время подкрепиться.
VI
Подходит; отвечая мне, вздыхает.
Ее краса во мне желанье будит.
Любуюсь я, как пальчики порхают,
Разделывая курицу на блюде.
Внутри меня безумие вспухает.
Стул опрокинут. Хватит! Будь что будет!
Схватил ее в объятья, страстно, грубо.
«Оставь, оставь!» - по-детски шепчут губы, -
VП
Там злая тетка, старая Мегера
Шпионит, спрятавшись внизу за шторкой,
И стоит задержаться мне сверх меры,
Задержка эта обернется поркой.
Но жди меня, не закрывая двери,
Нас полночь скроет от Мегеры зоркой».
И нежно сняв мои ладони с тела,
Она спешит скорей закончить дело.
VШ
Однако посмотри, как каждым взглядом
Она сулит небесное блаженство,
А вздох рисует под простым нарядом
Ее груди волшебной совершенство.
Она, зардевшись, постояла рядом,
Но тут же вспомнив теткино шпионство,
Взяла поднос, подняла с пола кресло,
Чуть-чуть помедлила и вмиг исчезла.
IX
Владеет полночь улицей и домом,
Кровать раскрыта, мой приют расцвечен.
Любовь советует мне быть готовым,
Но не спешу скорей задуть все свечи.
Прислушиваюсь я к шагам знакомым,
Она скользит чуть слышно мне навстречу,
И жадным взглядом тень ее ищу я,
И быть с ней рядом и обнять хочу я.
Х
Объятия разняв, она сказала:
«Ты знаешь обо мне совсем немного.
Мужчинам я всегда отпор давала,
За что меня прозвали недотрогой.
Но в сердце, что по-девичьи дремало,
Проснулась вдруг любовная тревога.
Ты покорил меня, сказать посмею:
Люблю тебя и быть клянусь твоею.
XI
Я опыта любви еще не знала,
Но сделаю все так, как ты захочешь», -
И сладкий бюст к моей груди прижала.
Я наслаждался этой чудной ночью
И целовал лицо, куда попало:
И в лоб и в алый рот и в очи.
Холодный опыт позабавить может,
Неопытная искренность - дороже.
XП
Ей сладких слов и поцелуя хватит,
И это все, что сердцу девы надо.
Она чиста, кольцо ее объятий
Так сладостно. Смотрю влюбленным взглядом
На формы пышные под легким платьем.
Она спокойна здесь, со мною рядом.
И я спокоен, но любуясь ею,
На Господа надежду я имею.
.
ХШ
Когда я размышлял про участь нашу,
Мне тысячи проклятий рвали душу.
Я сам себя корил, что эту чашу
Испить до дна я не решаюсь, трушу.
Во сне она еще милей и краше.
Боялся я, что сон ее нарушу.
Весь день в трудах, усталость одолела,
И сон окутал молодое тело.
XIV
Вот разлеглась, отбросив покрывало,
Как будто ей принадлежит все ложе,
А тот, кому она все разрешала,
Прижат к стене, царапающей кожу.
Ловец, что уязвлен змеиным жалом,
Припав к ручью, напиться всласть не может.
Свое дыханье затаив, он слышит
То, как она во сне прелестно дышит.
XV
Тем, что не видел прежде, увлеченный,
Он догадался далеко не сразу,
Что крестится жених и бьет поклоны,
Чтобы спастись от колдовства и сглаза,
Что лучше дождь в стране вооруженной,
Чем здесь позор! Так не было ни разу,
Чтоб ваша благоверная предстала
Впервые в свете ламп большого зала.
XVI
Твои мечты и сердце там проснулись,
И расцвели возвышенные чувства.
Там в танце руки лишь соприкоснулись
И вот уже почти достигли бюста.
Ты ощутил, когда вы чуть столкнулись,
Упругих колебаний жаркий сгусток:
Здесь ум, и смех, и жизненная сила
Быстрей, чем Божьи движутся светила.
XVП
И мы когда-то были юной парой,
Как лучшие цветы в букете майском,
Желание нас жгло любовным жаром,
И страсть дарила наслажденьем райским.
И вот ее привел я к кирхе старой,
Там пастор у ворот алтарных царских.
Прости, за нас принявший муки Боже,
Мне то, что так греховно жизнь я прожил.
ХVШ
О, ты, навес над ложем брачной ночи,
Перина, что нас жарко обнимала,
Ковер, который нежность ласк пророчил,
И шелковые крылья покрывала,
И птичка, певшая, что было мочи,
Чтоб музыка любви опять звучала.
Вы знали нас, вы нас оберегали,
Чтоб оба мы в любви не уставали.
XIX
Любовники, мы тайно воровали
Супружества права, права святые.
Созрело семя, промахнусь едва ли,
Направив ствол на цели огневые.
Мы лени и усталости не знали,
Слуга служил нам снова, как впервые.
Теперь мой раб, лежащий беспробудно,
Ворует счастье у меня паскудно.
XX
У Бога Истины свои причуды,
Приказы и презрение напрасны.
А вдруг он есть, но спрятан и оттуда
Взойдет в великолепии прекрасном?
Как добровольный странник жаждет чуда,
Но прочь бежит с ночевки безопасной,
Так он, склонясь над спящей, не целует,
А, чуя одиночество, тоскует.
XXI
Кто силы возвратил ему, однако?
Не та ль картина вечно дорогая,
Где он был полон юных сил для брака?
Горит костер на ней, не угасая.
Жизнь привела к бессилию и мраку,
И силачу не по плечу такая.
Он потихоньку отползал в сторонку
И снова продолжал по кругу гонку.
XXП
Он пишет: «Я шагал к родимой двери.
Я торопил последние минуты,
Чтобы тебе родное сердце вверить,
Чтоб нас навек связали брака путы.
Нас закаляют битвы и потери.
Из книжки мысль узнаешь не одну ты,
Как выдержал я с честью испытанье.
Но кое о чем я сохраню молчанье».
ХХШ
Пропел петух. Откинув одеяло,
Она приют невзрачный оглядела,
Ночной наряд на кресле отыскала
И на себя, потупив взор, надела.
И в тот же миг в последний раз сбежала,
Оставив образ молодого тела.
Его же в путь зовет рожок почтовый,
Чтоб где-нибудь он встретил казус новый.
Положено в конце любой поэмы,
Чтоб мы мораль активно поддержали.
И я хочу, чтоб уяснили все мы,
В чем суть и смысл сокрытой здесь морали:
Хоть жизни путь тернист, но правят всеми
Два рычага, в том ошибусь едва ли:
Один есть долг, он дать нам много может,
Другой – любовь, что во сто крат дороже!
*