страшно признать, что я без тебя кану в пропасть, но это так.
впрочем, это признание почти равносильно тому,
что относить себя на чердак,
прятать там важное, пить коньяк натощак,
охмелеть и думать, каким выйдет затакт
и получится ли он вообще
чёрная бездна, над которой я без тебя вешу,
не подкупается ни одним грошом,
я разве о многом тебя прошу? просто будь моим падежом,
пока я становлюсь словом. мне давно не надо другого.
я не беру чужое. я отвоевываю свое.
лучшие вещи – всегда не вещи. посиди со мной до утра.
если всё это сон, то лучше б ему быть вещим, чтобы тебя потом
не сочли пропащим, а меня – виновной в краже тебя.
выключи телефон. говори со мной. расскажи, как твои дела.
как мне озвучить, что любовь желанна только с условием:
она твоя. никакого к ней предисловия, послесловия,
или кровавого чужого злословия.
я пишу тебе письма, как маленькая, не туда.
я пишу не о том. я атом.
я неделимая часть, недовольная результатом.
смерть – это когда ты уходишь и оставляешь меня одну
смерть – это фабула всего рассказа
никаких кульминаций, или – до этого – экспозиций,
мы играем в свою войну, мы решаем свои почему,
рвем струну и тушим свечу листами приказа,
что выдан нам сверху
мы не выполнили ни одного его пункта – да ну и ладно
я без тебя пустая раковина без жемчуга или посуды
я не та, что танцует танго с тенью, как бы не было трудно,
как бы хладно ты не смотрел. на мне не осталась полуды.
я окисляюсь. я слушаю пересуды, болею простудой и жду,
в ком же из нас проснется Иуда
и страшно признать, что я без тебя не смогу ничего
дышать – пожалуйста, а вот жить – не выйдет
для того чтобы было всё хорошо, мне нужно немного:
тебя и часть твоего сознания,
но пока я вот так ощущаю, мироздание
считает меня слабаком, неспособным видеть
что мне ветер, что холод, что полуденный зной
говори со мной так, будто ты временами листаешь то, что я пишу
только не уходи, не оставляй меня наедине с собой
с разрушенной несущей стеной,
в чужой выходной, когда город пуст
по чью душу приходят те, кто царапает своим голосом, словно шум
по чью душу лишают чувств
по чью душу ломают жизни
страшно признать, что я сосуд, который без тебя пуст
я тобой травлюсь
и лечусь
тобой же