Когда я училась в школе, обучение было ещё раздельным. Девочки учились в женской школе, а мальчики, - в мужской. В женской школе были уроки труда. На этих уроках нас учили вышивать крестиком и гладью, вязать шарфы и обвязывать платки.
Я училась уже в четвёртом классе. Отличницей не была, но училась легко, без троек. Домашние задания всегда выполняла исправно. Но вот однажды…
Учительница по труду велела к следующему уроку принести крючок, нитки и небольшой кусок ткани для носового платка. Родителей я потеряла ещё в войну, и теперь жила у тётки, женщины суровой и очень строгой. Когда я сказала тётке, что нужна ткань, крючок и нитки, тётка бурно отреагировала:
«Где я тебе возьму?» - сказала она сердито. Если тётка была « не в духе», я старалась лишний раз к ней не обращаться, и поэтому пошла в школу без крючка и без ткани.
Мы с Валей Абрамовой сидели на последней парте. Дружили. Она жила возле школы. Часто после школы мы заходили к ней домой, Валька бросала на стул портфель и мы шли в парк. Погуляв немного в парке, она провожала меня до парадной и бежала домой. Как-то, когда мы зашли после уроков, к ней домой, дома был её отец. Он поинтересовался как у нас дела. Валя в тот день получила двойку за диктант. «А у тебя что?» - спросил он у меня. «Четыре». – ответила я. Он посмотрел на меня укоризненно и сказал:
«А ты что, не могла проверить у Вали и подсказать ей, где ошибки?!
С тех пор я часто проверяла Валькины работы и исправляла ошибки.
На урок труда Валя принесла всё: новенький, блестящий крючок, кусок белой ткани , четыре маленьких клубочка мулине. Клубочки были разного цвета: красный, синий, желтый и зелёный.
Учительница, разделив нас на три группы, и переходя от одной группы к другой, показывала, как нужно держать крючок в руке, и вводить его в ткань, как захватывать нить. Но, если кому-то было не понятно, то можно подойти к столу еще раз и посмотреть, как это она сама делает. Валя подходила уже дважды, но, вернувшись на место, она начинала с каким-то остервенением, втыкать крючок в ткань. Ткань не поддавалась. По щекам её скатывались крупные слёзы. Было жалко смотреть на неё.
«Поверни крючок бородкой к себе»,- посоветовала я.
«На! Поворачивай, сама!» - сказала Валька и протянула мне свою работу.
Вязать я умела, мне это легко давалось, да и нравилось этим заниматься. Взяв у Вальки из рук платок, я начала его обвязывать. Крючок был новый, хорошо скользил по ткани и дело у меня сразу «сдвинулось с места» Вскоре клубочек с красными мулине закончился, и я взяла следующий клубочек – синий.
После, каждый раз на уроке труда Валька протягивала мне свой платок, а я с удовольствием его обвязывала. Синие нитки закончились, и я стала обвязывать жёлтыми нитками, а потом очередь дошла и до зелёных. Всё это время Валя сидела и смотрела по сторонам или делала домашнее задание, по какому-нибудь предмету.
Прошло несколько уроков, и учительница объявила, что сегодня будет ставить оценку за выполненные работы. Вызывать учениц к столу она начала по списку. Валя была в списке первой.
«Абрамова!» - произнесла учительница.
Валя взяла свой ярко обвязанный со всех сторон разными нитками платок, и подошла к учительскому столу. Рассмотрев платок, учительница бросила взгляд на Вальку и сказала:
«Молодец, ставлю тебе» - пять!».
Валька счастливая пошла на место. Учительница вызывала дальше:
«Андреева!» - Соня показала свой платок – « Хорошо, ставлю - «четыре».
Следующей по списку была я . Когда учительница назвала мою фамилию, я взяла платок и пошла к столу. Взглянув на платок, она сказала:
«Та-а-а-к!... Андреева и Абрамова, ко мне с платками!». Девочки подошли.
Взглянув на платок Андреевой, она отослала её на место.
«А твой, где платок?» - спросила она у Вальки.
«Вот! – ткнула Валька пальцем в платок, который всё ещё держала я в руках,
И тут же взяла у меня платок и стала аккуратно его складывать пополам, тщательно разглаживая.
«Ну, и что ты теперь скажешь, где же твоя работа?»
Я молча показала на платок в руках у Вали.
«Как ты смеешь так нагло врать мне в глаза? Такого я от тебя не ожидала»- возмутилась учительница и вышла из класса.
Обратно она вернулась уже в сопровождении директора школы.
Устроили классное собрание, говорили, что я поступила подло, совершила подлог, а такие поступки в женской школе недопустимы, что за четверть мне поставят двойку по поведению, и это будет известно даже в РОНО. Слово это было мне не знакомо и потому пугало.
Я стояла посреди класса, опустив голову. А директор и учительница долго внушали всему классу о том, что, представив чужую работу, я совершила ужасное преступление. Приводили в пример Зою Космодемьянскую и Павлика Морозова, какие они были мужественные и честные, а я трусливая и негодная девчонка. Таким просто не место в женской школе. И, если повторится ещё что-либо подобное, будет поставлен вопрос об исключении меня из школы. Слёзы, застилали глаза , в горле стоял ком. Я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. И не пыталась оправдаться. Из-за кома в горле я не могла произнести ни слова, да и меня всё равно никто не хотел слушать. Валька же сидела вся красная и … молчала.
Всю перемену и следующий урок я стояла в углу, уткнувшись носом, и
злилась на Вальку, не сказавшую ни слова в мою защиту.
После уроков наша классная руководительница, Анна Васильевна, сказала мне: «Я всегда считала тебя хорошей девочкой, и не могла даже предполагать, что ты можешь пойти на такой низкий поступок. Ты меня очень огорчила». И вот тут я не выдержала, и разрыдалась.
Я ревела от обиды, от боли, от стыда и несправедливости. Ведь работа-то была моя! Обвязала платок я! Ткань была чужая, но работу я показывала свою!
Анна Васильевна была старой, мудрой учительницей. Она внимательно выслушала меня и поняла всё. Ситуация была разрешена, но то унижение, которое я испытала, осталось в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Взрослые просто не хотели в этом разобраться. А потом, Валька!…
Наша дружба на этом закончилась. Я отсела от неё за другую парту.
С тех пор прошло много лет. Обида затихла, но осталось в душе сомнение: стоит ли, даже из самых благородных побуждений, поддаваться на чужие манипуляции?