Две судьбы, два характера в строчках скупых на бумаге так странно похожи:
даже имя - как будто одно на двоих, год и место рождения - тоже.
Две судьбы, как одна: после ВУЗа – Афган и Чернобыль…. Однако порою
мы не видим за строчками Жизнь и обман, а за блеском награды – "героя".
***
Начинали служить оба в дальнем краю, где ущелья - "и стены, и крыша".
Каждый был на войне, только службу свою там по разному видел и слышал.
Первый видел не раз гребни горных хребтов, снег и небо, пылавшее зноем,
слышал бурных потоков размеренный рёв, а ещё – тишину перед боем;
видел, как утопая в кромешной пыли, шли колонны по горным «проспектам»,
слышал гусениц лязг, а потом – выстрел и…. детонацию боекомплекта,
сотни криков проклятий и матерных слов под гром пушек и гранатомётов,
видел лица – гримасы своих и врагов, а на них – сгустки крови и пота,
слышал, как друг просил, умирая в горах, дать воды, как рычал он от боли…,
а ещё выпивал он не раз по сто грамм за друзей, не пришедших из боя.
А Второй тоже горы видал, но вдали, за пределами аэродрома,
наблюдал виражи наших МиГ-ов и Ми, слышал рёв их могучих моторов,
но ни разу не видел вблизи лиц врагов и не слышал треск их автоматов,
только просьбы различных военных чинов: «Раздобудь ГСМ-а по блату…»
Он не раз видел, как «перебрав» за столом, те потом с ним трепались «о разном»,
а ещё он любил выпить с кадровиком, заходившим к нему очень часто.
И вот так, возле ящиков с разным добром, возле бочек железных с соляркой
жизнь бежала его не спеша, день за днём, и была там по-своему яркой.
***
Первый там выживал, а Второй просто жил, и, казалось бы, нет параллелей,
но есть слово: «Афган», по два года на жизнь в паре строчек сухих в личном деле;
в нём же, с красной строки, вновь одни на двоих: «город Припять», «ЧАЭС» и «реактор».
Добровольцем туда ехал каждый из них, после числился, как «ликвидатор».
Только Первый по-своему помнил те дни смертоносно «короткого» срока:
как случалось бежать в ядовитой пыли по тоннелям четвёртого блока,
как впервые надел свой свинцовый комплект, как нанизывал метры на нервы,
каждый раз отдавая "свои" десять лет за минуту у адского «жерла»,
как в бой с атомом шёл за отрядом отряд, сотни лиц, катастрофой сплочённых....,
а ещё помнил бледные лики ребят уезжающих и…. обречённых.
Так невидимый враг наносил свой удар через тонны графита и ТВЭЛ-ов.
Сколько этих минут было в жизни тогда? – не фиксирует личное дело.
А Второй тоже был как-то раз на ЧАЭС, только долго там не оставался.
Наблюдал с расстоянья, на крышу не лез, но зато близко видел начальство.
В «зоне», как и в Афгане, был кладовщиком, и бежала жизнь, будто по кругу:
те же бочки и ящики, просьбы тайком и попойки в компании «друга»,
а ещё он любил часто слушать народ: кто и как здесь, на «зоне», трудился.
Слушал, запоминал, думал: «Вдруг повезёт, и в дальнейшем ещё пригодится?».
***
Две судьбы, как одна - фокус мысли людской, странной схожестью строк порождённый....
После станции Первый вернулся домой, хладным жаром её опалённый.
Сняв погоны майора, уже не служил, на заводе трудился рабочим
и о прошлом своём мало с кем говорил, да и то, невзначай, между прочим.
Только изредка, сидя за общим столом, вспоминал с боевыми друзьями
об Афганской войне, о ЧАЭС, о былом и о тех, "кого нет рядом с нами".
Он не видел распада великой страны, потому что ушёл очень рано,
но остался в столе орден "Красной звезды", не надетый ни разу с Афгана…….
А Второй, не познав настоящей войны, стал героем двух войн на бумаге.
Он успел получить орден "Красной звезды", «Знак почёта», медаль «За отвагу».
И частенько надев этот «иконостас» вместе с парой медалей «за службу»,
он при первой возможности гордо им тряс, перед каждым, кто был ему нужен.
Он рассказывал высшим и средним чинам много разных геройских историй,
Тех, что ранее слышал, но только в них сам стал в Афгане и в «зоне» героем.
Говорить - не работать. Он это умел, врал красиво и ярко, но в меру,
стал "Большим человеком" и жил, как хотел - и счастливей и дольше, чем Первый.
***
Две судьбы, как одна, в тёмных контурах слов….
Ну а где-то, в посёлке под Брянском,
может, встретятся как-то пять-шесть Мужиков - «ликвидаторов» или «афганцев».
Вспомнят тяжесть боёв, радость давних побед, как служили и с кем, и, наверно,
в бесконечном строю тех, "кого с нами нет", повстречают того, кто был Первым,
вспомнят имя его без чинов и наград, а на старой любительской фотке,
отыскав средь товарищей, вдруг замолчат и, не чокаясь, выпьют по стопке.
О Втором….. Может, вспомнят: «Да, вроде служил… Как-то раз выпивали с ним даже»,
но коротких трёх слов в тишине: «ОН ТАМ БЫЛ.»
так никто никогда и не скажет.