Дитриху Хейлеру. Да простится мне мое косноязычие и вездесущая лиричность.
Виски небес уродливо наги.
Сочится гной со встрепанных деревьев.
Еловый локон вьется у могил,
В поту дождя стелясь к железным перьям.
Приборных досок выгнутый хребет
В изящном сне расколот и изломан,
Извилин лунных льется бледный свет,
Диспетчерских голОсят пустозвоны…
Мы слышим их, поверженные ниц.
Под ржавой каской выжженного леса
Ветра сдувают пепел наших лиц
И холод рук с надломленных эфесов.
До дыр от пуль затерты имена
В косых лучах проснувшегося солнца.
Нас больше нет. Волна реки черна.
А Бог… Он здесь. Он юн. И он смеется.