Он ваял эту куклу из воска, стекла и камней.
Одинокий, как бог, с меланхолией датского принца.
Одевал ее в бархат и звал своей маленькой жрицей,
Не заметив, как губы со временем стали нежней.
Не заметив, что стекла-глазницы так ярко блестят.
Гладил руки, шептал чепуху о волшебной и милой.
А потом полюбил. Не ее. А малышку Камиллу.
И привел погостить. Это было два года спустя.
Он забыл свою куклу из воска, стекла и камней.
Ведь Камилла куда настоящей, живее и, впрочем…
Он ласкал ее, жарко, до крика, безветренной ночью
И не видел, как кукла тайком наблюдает за ней.
Воск податлив, но сердце из камня и пламенный мозг…
Столько крови шериф при убийстве не видел ни разу.
…Просто кукла. Обычная кукла. Подтаявший воск
Да в ладошке осколок стеклянного мертвого глаза.