Тебе, сумевшему так пошутить над миром,
Что Бегемот, ужасно нас смеша, всё с той же
Улыбкою Чеширского Кота на подножке
Нам посылает чудное прозренье о неверном
Итоге партии с спешащей в Зазеркалье
Черной Королевой, не оплативший свой
Проезд в трамвае, не преминувший бой
Неравный дать серьезному крупье
Вращавшему нагана барабан под примус;
Охально прогулявшемуся в Елисеевский,
И ночью шерсть содрав, представшему
Пажом и лучшим из шутов, каков искус:
Лететь под молодым сиянием луны
Тебе, сумевшему внушить видений чары,
И демона пустынь воодушевить на легкие
Забавы без глумления над жертвой, без крови,
На юмор с долей саркастической игры,
Нелепость косоглазия и клыка, сменить
Бледнеющим лицом в ночи, осталось лишь
Вздохнуть, что безобразный облик Сирано полюбишь,
За те минуты преображенья Азазело, что оценить
Способен только столь же хладный разум,
В своих доспехах ты пройдешь сквозь пламень.
Пустых глазниц нечестье не смутит, и камень
Бастильи павшей - так неизбежен фатум,
Будь милосерден, Азазело.
Тебе, сумевшему увидеть цвет почти что рубежей
Видимого спектра, уже не фиолетовый, не моно-
Но ещё не черный – цвет Врубелевского Демона
Страдающий и скорбный, но при этом кожей
Всей своей ощущающего силу человеческого духа,
Закованного в немощную плоть, зажатую меж небом
И землёй в тиски границ пространства, и изломом
Не выйти из границ его – лишь смерть, прощенья эхом
Выводит луч мерцающий в дали за грань
Томленья, наслажденья, несмиренья,
Почти, что светопреставленья,
Когда в кристаллах мира, словно край
Явлен твой мир неистовый Фагот