Жил-был на свете мальчик. Звали его Вениамин. Ему было пять лет, и ходил он в детский сад. Вениамин не очень-то любил будние дни, которые он с утра до вечера проводил в детском саду. Детсадовские ребята дразнили его Витамином. И еще Веником и Метелкой и разными другими прозвищами. Понятно, что причиной этому было его имя, и впрямь чуть-чуть – совсем немного – странноватое.
Когда Вениамин пожаловался родителям, папа рассердился, сказал: «Что за глупости!», и больше ничего к сказанному не добавил. Бабушка посоветовала Вениамину не расстраиваться и подождать, пока ребятам не надоест обзываться. А мама вечером перед сном шепнула Вениамину на ушко, что на самом-то деле имя у него не смешное, а очень красивое. И назвали его Вениамином в честь дедушки, полярного летчика и вообще замечательного человека. И поэтому Вениамин должен гордиться своим именем и на ребят не обижаться.
Вот так и получилось, что Вениамин изо всех сил старался гордиться своим именем, но все-таки в душе больше любил выходные дни, чем будние. Но выходных дней было всего два, а будних – целых пять, и ничего изменить в существующем порядке вещей было нельзя.
Однажды в четверг вечером мама сказала Вениамину:
- Сынок, ты уже почти взрослый, и у меня к тебе огромная просьба. Я завтра не успеваю забрать тебя вовремя из садика, потому что скоро конец года, у меня много работы, и мне нужно задержаться, чтобы ее закончить. А папа улетает в командировку (папа у Вениамина, как и дедушка, был летчиком). Бабушка завтра во вторую смену (бабушка была закройщицей в ателье). Как ты думаешь, - спросила мама, - ты сможешь прийти из садика домой сам, как большой мальчик?
Вениамин подумал и спросил на всякий случай:
- А совсем не ходить в садик завтра нельзя?
- Ну, как ты будешь дома один совсем? Ни поешь, ни чаю не попьешь…Нет уж, утром я тебя отведу в сад, а в пять часов оденешься и придешь домой. Воспитательницу я предупрежу. И тебе позвоню по телефону в полшестого. Договорились?
Вениамин понял, что выбора-то у него особенно и нет, и согласился без лишних разговоров.
Итак, в пятницу после полдника воспитательница Вера Алексеевна проследила, чтобы Вениамин хорошенько оделся – застегнул все пуговицы, надвинул шапку на лоб, повязал шарф, натянул варежки, - и проводила его до калитки.
- Иди прямо домой, дорогу переходи на зеленый свет. Ключ от квартиры у тебя в кармане, на булавке приколот. Будь умницей! И до понедельника! – попрощалась Вера Алексеевна.
И Вениамин пошел домой.
Детский сад был совсем недалеко от дома. Утром, когда папа подвозил Вениамина на машине прямо до калитки садика, дорога занимала всего десять минут. А когда Вениамин возвращался из сада с мамой, на их путь уходило целых полчаса, да еще постоять на переходе у светофора. Дорогу с оживленным движением нужно было переходить один раз, а большей частью они неторопливо шли по тихим малопроезжим, почти деревенским улицам. Иногда мама с Вениамином заходили в булочную, которую называли «Через Дорогу», и тогда время в пути могло растянуться на целый час. Но Вениамину нравилось заходить в «Через Дорогу», потому что мама всегда отламывала ему кусок теплой булки с корочкой, и Вениамин жевал ее по дороге домой, обернув чистым носовым платком, чтобы булка не касалась варежки. Всем известно, что нет ничего вкуснее свежего хлеба, особенно если есть его прямо на улице по дороге домой.
А иногда мама вела Вениамина другой дорогой, через дворы – так считалось ближе. Мама говорила загадочную фразу: «Давай здесь срежем!», и они сворачивали в проходные дворы и шли мимо крылечек двухэтажных домиков по расчищенным дворниками дорожкам, мимо палисадников, спрятанных под снегом. Вениамин любил смотреть на окна, светящиеся в темноте так мягко и уютно, и думал, что там, за каждым окном, живут совсем незнакомые, но, наверное, хорошие и добрые люди, раз у них так славно горит свет за задернутыми шторами.
Но сегодня Вениамин шел один, без мамы. Вообще-то мама велела ему идти по улицам, а не дворами. Но Вениамину очень хотелось проверить, не появились ли за незнакомыми окнами наряженные елки. Дело-то шло к Новому Году… Вениамину нравились мерцающие за окнами разноцветные тускловатые огоньки. Поэтому он сказал себе: «Давай здесь срежем!» и свернул с тихой улицы в еще более тихий двор.
Ему следовало идти параллельно улице, только не со стороны фасадов, а как бы с изнанки домов. Дорогу он знал хорошо, и ободрил себя – ведь ничего такого уж страшного не случится, если он чуть-чуть посвоевольничает.
Вениамин оглядел окна первого дома. Окон было двенадцать, по шесть в каждом этаже. Некоторые были освещены, но елок ни в одном не наблюдалось. Вениамин еще раз пересчитал окна, загибая пальцы. Ни одной елки! И все равно было очень красиво: тихо падал снег, он был везде – и на деревьях, и на заборах, и на крышах, и на земле, а сугробы рядом с расчищенными дорожками казались Вениамину просто огромными, ведь Вениамин был маленьким пятилетним мальчиком.
Вениамин вздохнул и произнес: «Все стежки-дорожки замело!». Так говорила бабушка, глядя по вечерам в окно. Вениамин не понимал, что такое «стежки», но сами слова ему нравились, казались немного волшебными.
В промежутке между первым и вторым домом должна быть раскатанная дорожка. Ее раскатали ребята, и теперь любой желающий прохожий человек мог прокатиться несколько шагов по льду на ногах, как на коньках. Обычно Вениамин придерживался за маму и скользил ногами по раскатанному участку. Но сегодня он решил сделать все как полагается: разбежаться и проехать быстро, лихо выставив вперед ногу и раскинув руки. Вениамин разбежался, впрыгнул на лед, вжи-ик! – и упал в сугроб.
Снег был плотный и в то же время мягкий, поэтому он совсем не ушибся. Выбравшись из сугроба, Вениамин принялся отряхиваться руками, приговаривая: «Вот елы-палы!» Это тоже были волшебно-непонятные слова, Вениамин не знал, что они означают. Так папа говорил, когда что-нибудь ломалось. Вениамин думал, что этими словами папа предупреждает сломанный предмет о том, что шансов у него нет – сейчас папа возьмет отвертку и – раз! – все будет в порядке. Чтобы снег получше отряхнулся, Вениамин и приговаривал: «Вот елы-палы!».
Отряхнувшись, Вениамин поднял голову и … понял, что попал в сказку.
Вениамин огляделся, все как-то изменилось. Светящиеся окна домов оказались за спиной, хотя должны были оставаться слева. Дорожка шла не вдоль домов, а от них, в темноту. Там были сараи для дров – много сараев, они занимали огромную площадь в середине двора. Сугробы показались Вениамину ужасно высокими, выше его роста. Ему стало немножко страшно. Вениамин постоял, собрался с духом и пошел по дорожке, готовый к любым чудесам. Снег повалил хлопьями, и так сильно, что огни скрылись из глаз через полминуты. Было очень тихо, только снег скрипел под ногами.
Вдруг впереди мелькнуло какое-то темное пятно с двумя светящимися точками. Вениамин остановился, у него мелькнула мысль: « И мама будет волноваться…», вздохнул глубоко и спросил пятно:
- Ты кто? Волк?
- Сам ты волк!
Пятно быстро приблизилось и оказалось большой черной собакой. Вениамин с облегчением выдохнул - собака оказалась знакомой. Это был дворовый пес по имени Малышка. Вернее, так Вениамин называл его, и пес отзывался, потому что немножко дружил с Вениамином. Вениамин тайком от бабушки таскал Малышке (если тот гулял в Вениаминовом дворе) бутерброды с колбасой. Малышка съедал сначала колбасу «в один глоток», а потом оглядывал и обнюхивал Вениамина – убеждался, что колбаса кончилась. Тогда Малышка съедал хлеб.
- Малышка, что ты тут делаешь?
- Это ты что тут делаешь?
- Кажется, я заблудился…Ты не знаешь, куда я зашел?
- Ты, дружище, попал в Страну Дровяных Сараев. Тут сараи, в которых хранятся дрова всех жильцов микрорайона. Тут целый сарайный город, даже двухэтажные сараи есть.
- А кто-нибудь в этом городе живет?
- Ну, собаки, кошки. Мыши, крысы. Червяки и пауки, жуки-древоточцы…
- Крысы? А они кусаются?
- Не знаю. Меня крысы ни разу не кусали, только блохи.
- А ты тоже здесь живешь?
- Не, я здесь на работе. Я под крыльцом живу, тут недалеко. И дворник дядя Федя меня определил сараи эти охранять.
- А от кого охранять?
- Ну, как от кого?! Мало ли…Чтобы дрова не таскали. Или огонь, не дай бог. А дядя Федя меня кормит. Только кормит по утрам, после смены, понимаешь. А я бы сейчас перекусил, честно говоря. У тебя бутербродика с собой нет случайно?
- Нет, к сожалению. Малышка, а почему ты разговариваешь?
- Так в сказках звери всегда разговаривают, ты что, не знаешь?
- Знаю. А раньше чего молчал, только лаял?
- А ты меня раньше ни о чем и не спрашивал!
- Да, точно. А ты мне помочь можешь? Я домой хочу, и мама, наверное, звонит, волнуется, где я. Отведи меня, пожалуйста, домой.
- Я бы рад, но не могу отлучаться, служба.
- А что мне делать?
- Пойдем, я тебя на другую сторону сараев выведу. Там фонари горят, люди ходят, кто-нибудь тебе поможет.
И Малышка повел Вениамина вперед.
Долго ли они шли, коротко ли, не знаю. Вениамин из вежливости поддерживал беседу, и так увлекся, что времени не замечал. Он расспрашивал Малышку о житье-бытье.
- А вот эти кошки, мышки, и крысы тоже, чем они тут питаются?
- Это, дружище, из жизни дикой природы, ты еще маленький такие вещи знать.
- А дядя Федя, он добрый или злой?
- Ну, как сказать. Злой, наверное. Его все боятся. И со мной он строго разговаривает, спасибо, из-под крыльца не прогнал. На жильцов ругается, что грязь носят, мусор бросают. Мальчишек гоняет…
- Зачем?
- Да они тайком в сарайках курят, а вдруг пожар? И дразнят они его: дядя Федя съел медведя! А он и не ел никакого медведя, честное собачье!
- А вдруг ел?
- Не. Не ел. Я бы знал.
- Что-то мы опять про еду.
- Потому что еда – самое приятное.
- А что еще ты любишь?
- Когда тепло.
- Это все любят!
- Когда по голове гладят и за ухом чешут!
- Почесать тебя?
- Почеши.
Вениамин погладил Малышку по голове, почесал за ухом, и они пошли дальше.
И вот впереди заблестели разноцветные огоньки – как будто гирлянды из желтых и красных фонариков. Сугробы расступились, темные тени сараев отодвинулись и остались за спиной, и Вениамин с Малышкой вышли наконец-то из Страны Дровяных Сараев.
Они оказались перед катком. Аккуратные сугробы, украшенные еловыми ветками, окружали каток. По периметру были натянуты гирлянды из лампочек. Они освещали ровный лед, который присыпало все сыплющимся с неба снегом.
- Это дядя Федя каток залил. К Новому Году елку обещал поставить. Так что заходи по знакомству, - сказал Вениамину Малышка, - Ну, я пойду обратно. Служба, дружище. Сам знаешь. Да и лапы на льду разъезжаются.
- Спасибо тебе. И ты к нам во двор забегай.
Вениамин осторожно ступил на лед, опасаясь снова упасть. И тут он увидел, что на катке он не один. Прямо к нему навстречу легко скользила на коньках высокая девушка в белой короткой шубке и пушистой шапочке. Снегурочка, не иначе. Вениамин затаил дыхание. А может, она – царевна-королевна, или добрая волшебница?
А девушка тем временем подъехала к нему и остановилась, взбив снежный фонтанчик полозьями коньков.
- Ты что здесь делаешь, мальчик?
И голос у нее был просто волшебный. Вениамин еще больше растерялся, смутился и, откашлявшись, сказал:
- Я домой…домой иду.
- Один?
- Нет, я с собакой. Только она, то есть он, ушел, то есть ушла...
- Куда?
- На работу, сараи сторожить.
Незнакомка рассмеялась:
- Вот забавный мальчуган! А как тебя зовут?
- Ве..Вениамин. А Вас?
- Снежана. Приятно познакомиться.
Снежана… Точно, волшебница!
- Ну и где ты живешь?
Тут Вениамину стало немножко стыдно. Большой мальчик, сам из сада идет домой, а адреса не знает. Но Вениамин никак не мог запомнить название улицы, на которой жил. И в самом деле, улица называлась так: Улица Розы Люксембург. Да уж, имя «Вениамин» не казалось смешным по сравнению с такой фамилией. Вениамин слышал, как даже некоторые взрослые путаются с этим названием. Многие называли эту улицу просто – Розочка. Но Вениамину это не нравилось. Нельзя так говорить, это все равно, что обзываться. Поэтому номер дома и квартиры он твердо помнил, а вот улица никак не запоминалась.
- Я забыл, как улица называется. Дом пятьдесят, квартира восемь. Второй этаж.
- Как же ты домой попадешь?
- Не знаю. А Вы мне не поможете? Ну, там волшебной палочкой, или еще как-нибудь…
Снежана снова рассмеялась.
- Нет, ты правда забавный! Нет волшебной палочки у меня с собой, дома оставила. Может, зайдешь ко мне в гости, придумаем, как тебя домой доставить?
Вениамин постеснялся прямо спросить, не собирается ли она заколдовать его и оставить навеки в своих ледяных чертогах.
- Мне родители не разрешают к незнакомым людям в гости ходить,- дипломатично ответил он.
- Что же нам делать? Мы ведь уже познакомились, так что можешь и ты меня пригласить к себе в гости.
- А Вы придете?
- Если ты адрес вспомнишь. Знаешь, нужно выпить горячего чаю, вспомнить адрес, и потом мы пойдем к тебе в гости. Договорились?
- Договорились!
Снежана протянула ему руку, снова засмеялась:
- Не бойся, я добрая волшебница! – и потащила легонько Вениамина за собой.
- Снег так и валит. Все стежки-дорожки замело!
Тут Вениамин сразу успокоился: раз Снежана говорит по-бабушкиному, точно добрая. Он надеялся, что за сугробами катка их будут ждать волшебные сани-самоходы, но ничего такого там не было. Снежана осторожно переступала по снегу и повела Вениамина к обычному двухэтажному дому. Они вошли в подъезд, потом в дверь квартиры на первом этаже. Снежана включила свет, и Вениамин замер. Они стояли в квадратной прихожей, но это была совсем не обычная прихожая обычной квартиры в обычном доме. Под потолком крест-накрест протянулись пышные гирлянды белого и голубого цвета. С потолка свисали легкие нити, на которых держались пушистые комочки снега. В глубине прихожей светилось зеркало, но поверхность зеркального стекла вся была покрыта морозными узорами. Наконец, рядом с вешалкой стояли огромные белые валенки. Словом, Вениамину показалось, что зима вошла в этот дом и оставила все свои украшения. И ведь не тает снег-то! Точно, волшебный терем!
- Ну что, нравится? Это я все сама придумала и сделала! Проходи, не стесняйся. В зале еще и елка есть!
Потрясенный Вениамин ожидал, что за двухстворчатой дверью и вправду будет огромный зал, как в кукольном театре, куда он ходил с мамой. Но за дверями оказалась обычная по размерам комната, тоже украшенная белым и голубым, и увитая серебряными нитями, и с большой елкой напротив окна. И почему Снежана ее залом называет?
- Ух ты! Как Вы это делаете? И не тает ничего!
- Это такое волшебство, - засмеялась Снежана,- знаешь, раз, два, три, четыре – снег лежит по всей квартире.
Вениамин даже зажмурился от восторга.
- Давай чай пить, с булкой и вареньем будешь? И рассказывай, как ты заблудился.
И Вениамин рассказал Снежане, как он шел, потом упал, потом заблудился, потом его Малышка привел к катку.
- Ну, ты и сочинитель, - снова засмеялась Снежана. Вениамину очень нравился ее смех. – А телефон у тебя дома есть?
- Четыре, девятнадцать, девяносто три.
- Вот, уже лучше. Сейчас позвоним.
И Снежана направилась в прихожую, где, видимо, был телефон. Но не успела она отойти от стола, как отворилась входная дверь, в прихожей зажегся свет, осветив все праздничное убранство, и показался огромный, засыпанный снегом человек. Он сказал страшным басом:
- Ну что, попались, которые кусались? – и захохотал, как Карабас-Барабас, - Ха! Ха! Ха!
Вениамин со страху нырнул под стол и ухватился за ножку.
- Папа, ты нашего гостя испугал! Вениамин, это мой папа, познакомься. Он просто раньше, давно-давно, в театре служил… А потом бросил и стал моряком. А теперь вот – дворником. Выходи из-под стола! Папа, Вениамин потерялся, а адрес домашний не помнит.
- Нет, я боюсь выходить. Я лучше тут посижу. Здравствуйте!- отвечал, выглядывая из-под скатерти, Вениамин.
Великан снял свой тулуп, шапку, унты.
- Снежана, я собаку домой привел, холодно на улице, замерзнет. Пес, заходи.
Собачьи лапы прошлепали по комнате, и под стол всунулась лохматая черная голова.
- Малышка! – радостно закричал Вениамин, а Малышка молча лизнул его в нос.
- Знакомый, значит! – сказал великан, - теперь и мы знаем, как этого пса зовут. Вишь ты, Малышка!
Великан подошел к столу, встал на четвереньки, засунул голову под стол и протянул Вениамину руку:
- Федор. Дядя Федя, значит.
- Дядя Федя съел медведя, - прошептал Вениамин, как говорится, машинально. Федор крякнул и вылез из-под стола. Малышка укоризненно посмотрел на Вениамина. Вениамину стало стыдно. Он следом за великаном вылез из-под стола, стал, опустив голову, и сказал:
- Уважаемый Федор, простите меня, пожалуйста. Я знаю, что дразниться нехорошо. Меня самого ребята в саду Веником обзывают, и это очень неприятно. Мне и Малышка говорил, что вас мальчишки дразнят. У меня случайно получилось. Я больше никогда не буду.
- Ладно, - пробасил Федор. – Мир.
- А Вы меня не заколдуете?
Федор задумался на минуту, посмотрел в испуганные детские глазищи и ответил просто:
- Не заколдую.
- Спасибо, - прошептал Вениамин.
- Папа, телефон не работает, - Снежана вошла в комнату.
- Снегопад какой, обрыв где-нибудь на линии, - сказал Федор-великан. – Вот елы-палы!
Вениамин поднял голову:
- А Вы тоже знаете эти слова?
- Какие слова? Ты, герой, лучше скажи, как из сада шел, куда шел, куда повернул.
- Я из «Теремка» шел по улице, - тоненьким голоском завел Вениамин, и, как не крепился, заплакал. – Потом… срезал немного, и там ледок был, я упал и заблудился…Дом пятьдесят, квартира восемь…Улицу я забыл…
- Ладно, не реви. Мы с Малышкой пойдем поищем твой дом пятьдесят, квартиру восемь.
- Там через дорогу булочная, а рядом еще два дома, а наш как бы в глубине, - заторопился Вениамин. – Второй этаж…
- Хорошо. Это на Розочке, похоже. Фамилия твоя как?
И Федор с Малышкой ушли.
Вениамин сидел на диване. Глаза его слипались, но он крепился изо всех сил – задремлешь, а сказка уже и кончится. Снежана включила настольную лампу, зажгла елочные фонарики. Она что-то тихо делала на столе, где теперь вместо чашек появились рулоны белого снега (или ваты?), блестки, шуршащая тонкая бумага. Вениамин понял, что она занимается своим волшебством, и не стал ей мешать разговорами. В руках у Снежаны поблескивали ножницы, стул тихонько поскрипывал, когда она склонялась низко к столу, и эти спокойные движения убаюкивали Вениамина. Он и не заметил, как заснул.
Вениамин спал и не слышал, как вернулся Федор, как в комнату вбежали заплаканные мама и бабушка, затормошили, зацеловали его, а Малышка вертелся вокруг всех, виляя хвостом и стукая им по мебели. Вениамин не слышал, как Федор пробасил:
- Вы теперь его не добудитесь. Давайте укутаем его и на салазках свезем домой.
И мамин голос ответил:
- Это было бы чудесно.
Великан Федор притащил медвежью шкуру, в которую закутали Вениамина поверх одежды и одеяла. Федор взвалил Вениамина на руки и бережно уложил в санки. Федор тянул санки, мама, бабушка и Снежана шли впереди и тихо разговаривали и смеялись. Малышка бежал рядом с санками.
Вениамин на секунду проснулся, приоткрыл глаз и сказал Малышке:
- Видишь, медведя-то он все-таки съел, одна шкура осталась.
- Да ладно, приснилось тебе, - ответил на бегу Малышка.
И вправду, когда Вениамин проснулся (была его любимая суббота!), вчерашнее приключение показалось ему сном. Папа вернулся из командировки, выслушал рассказ о том, как Вениамин потерялся, сказал: «Вот елы-палы!», потом сказал: «Что за глупости!», потом надавил легонько Вениамину на нос указательным пальцем, потом шепнул: «Ты больше не теряйся!», подхватил Вениамина на руки и подбросил к потолку.
А потом наряжали елку, и ходили в гости к соседям, и Новый Год прошел, и зима… Пришла весна, следом наступило нежаркое северное лето. Федор позвал папу на рыбалку, и Вениамина с Малышкой взяли с собой, только ни Вениамин, ни Малышка не поймали ни одной рыбы – как-то у них на первый раз не получилось. Малышка больше не разговаривал с Вениамином, но все понимал. Вениамин думал, что Малышка просто стесняется.