Встаю с кровати
и, сдувая с кожи остатки снов,
надеваю из слов
кружевное что-то -
сарафан ажурный, амурный,
упоённо сплетённый
из неровных строчек,
где петельки букв – лишь сетка мыслей,
цепочки смыслов,
и щекочут тело
арабеской смелой
росчерки «р» и «у»,
вытянутые в струну
хвостики «ф», завиточки «в».
Декорацией чувств
по сцене спины
вместо чистых изо-искусств,
рисунков с цветами,
«горошками», «огурцами»
и рябью «гусиной лапки»
тонкостенных фраз охапки,
графика наших грёз.
Стихотворный кросс
по пространству солнечного сплетения.
Письменное выражение
способности человека доверчиво
в грифельном вальсокружении
беседовать с вечностью.
Так, спонтанно,
отринув пёстрые ткани,
напомнить иероглифам алфавита
силу слегка забытую
созданный Богом мир до-творить,
обернув нетленным покровом
слова.
Выдать им визу в королевство декора.
И пусть все орнаменты света глядят с укором,
как прихотливая языковая вязь
обегает фигуры и здания, стремясь
вынести голос души и книг
на уличный материк.