Она просила: - Ангел мой спаситель,
Я умоляю, улетай, беги,
Забудь на этот день мою обитель,
Сегодня ты меня не береги.
Она ждала стыда, смятенья, боли,
Переживая чувства все подряд,
А розги, утонувшие в рассоле,
Неясным предвкушением томят.
Сама себя судила, и обратно
Теперь уже нельзя ни слова взять,
Был день и час назначен неотвратно,
И на ромашках незачем гадать.
Но свой восторг ей было стыдно выдать,
И, страх в своей душе растеребя,
Она пыталась обругать и выгнать
Непрошенную радость из себя.
Не надо ей мелодии победной
И сладких предвкушений череды,
Ей надо быть растерянной и бледной
Перед лицом чудовищной беды.
И без самообмана хитрой ложью
Поверить в это надо ей всерьёз,
Чтоб тело затряслось трусливой дрожью,
И чтоб не спрятать было близких слёз.
Ей надо так отчаянно смутиться,
Как не смущалась в жизни до сих пор,
Чтоб от стыда хотелось провалиться,
Нескромный чей-то ощущая взор.
Что ж, сколько б ожидание ни длилось,
Приходит неизбежному пора,
И у скамьи она остановилась
Среди глухого заднего двора.
Но потерялся страх в волнах блаженства,
Как в половодье тонут берега,
И, как в мечте, приплывшей к ней из детства,
Она сама разделась донага.
Душа от счастья пела неумолчно,
Когда секли нещадно с двух сторон,
И, вырвавшись на волю не нарочно,
В пространстве завитал блаженный стон.
Подобны розги сумасшедшим осам,
А шрамы засверкали, как цветы…
Не видела она, уткнувшись носом,
Что улыбнулся Ангел с высоты