Не впервые он не знал куда пойти, куда себя деть, но сегодня было как-то особенно одиноко. Возможно, всё дело было в том, что именно сегодня было по-особому сиротливо, после того, как она ушла от него.
Она забрала свои нежные ручки из его больших жестких ладоней, поглядела в последний раз, то ли укоризненно, то ли вопросительно, и ушла, скрывшись за поворотом.
И больше он ее не видел.
Тепло, оставленное ею, давно испарилось. Он уже давно не ждал ее возвращения, как в первые дни, когда мучительно надеялся, что она вернется, как всегда возвращалась, молча подойдет и уткнется острым подбородком в грудь, где тяжелыми толчками билось выдуманное ею сердце.
"Никакого сердца у меня нет!" - объяснял он ей, она спорила, доказывала, что есть, такое горячее, принадлежащее ей по праву! "Какое ты имеешь право меня лишать его?" Темно-серые глаза, цвета мокрого асфальта, влажно поблескивали, и чтобы не видеть их нестерпимый блеск и не спорить, он начинал целовать ее так, что она забывала причину спора, только замирала в его руках, как маленькая пойманная птичка. И это было лучше всего.
А потом как-то...она перестала спорить. Просто замолчала, исчезли одни за другим привычные ему мелочи, то, с чем он привык жить - поцелуи, объятья, ..нежные глупости, которые она шептала ему... Ушла она. Почему она ушла? Он не знал.
Пустые места в шкафчиках, там, где раньше лежали ее вещи, больно царапали мозг, и чтобы стало легче, он решил переложить, перелопатить все свои вещи, и тогда он наткнулся на их фотографию.
Первым желанием было порвать на мелкие клочки и выбросить. Слишком жестоко было видеть ее, счастливую, улыбающуюся, и себя, гордого как павлин, самодовольного дурака, решившего, что счастье может быть навсегда!
Счастье - для дураков.
Так решил он в этот день, наконец поняв, что она не вернется. Бросил фотографию в папку со всяким старьем и постарался забыть. Но иногда...доставал и смотрел.
Горечью пропиталась душа. И каждый глоток, что делал он - пил ли кофе, ел ли еду - был пропитан горечью и ненавистью, выросшей неожиданно, как странный цветок.
Но кончилось однажды и это.
Стало - пусто. Дни шли чередой, неотличимые друг от друга, как чистые листы бумаги.
Сегодня - он просто не мог больше идти домой. Ноги привели его в парк, заснеженный, темный, пустынный... Как он здесь оказался? Для чего?
Скамейка под фонарем была кем-то заботливо очищена от снега, поэтому, слегка поколебавшись, он достал сигареты и сел, закурив, подумав про себя насмешливо, что совсем старик стал.
К чему-то вспомнилось, как она... Как она говорила, что они состарятся и будут ходить под ручку в парк, она ему купит красивую трость, и будет подшучивать над ним... К черту ее!
С досадой на нежеланные воспоминания, швырнул недокуренную сигарету в снег, и встал, чтобы идти, и тут увидел ее.
Она шла неторопливо, смотря себе под ноги, худенькие плечики ссутулились под тонким черным пальто, и почему-то ему показалось, что она думает о нем.
Сердце внезапно забилось сильно, выдуманное ей сердце, что он даже слегка напугался, что она услышит, и убежит.
Когда расстояние между ними сократилось до двух шагов, он сказал:
- Здравствуй, Надя!
Она вздрогнула и уставилась на него, как на призрак, и он добавил:
- Это я.
- Здравствуй...Миш.
Неловкое молчание повисло между ними, пока она не пробормотала:
- Ты... похудел.
- Да.
- Как...как ты?
- Нормально.
Слова давались с трудом, будто что-то мешало находить их, и выдавливать наружу. Уйти! Пока не поздно!Он собрался уже сказать "Ну, я пошел", как она сказала:
- Я думала о тебе.
Он замер.
- Как ты живешь, Миш? Я - ужасно. Я думала, что мне станет легче, когда я уйду, а мне стало тяжелее, Миш. Ну ладно, я пойду...
Она резко повернулась и пошла от него прочь. Не помня себя от вдруг нахлынувшей ярости, он догнал ее, и развернул, чтобы бросить в лицо, накопившиеся в груди злые слова, в это милое личико, мучащее его ночами!
Возможно, что некий ангел, присматривающий за этими двумя, устал смотреть, как они мучаются друг без друга, иначе чем можно было объяснить, что на ровном месте, где упасть было невозможно, они рухнули как подкошенные, удивленные и сбитые с ног?!
А потом, вместо того, чтобы встать, потянулись к друг другу, и неловко ткнулись друг в друга горячими губами, наконец-то найдя друг друга...
- Сердце, ведь оно есть у тебя? - прошептала маленькая пойманная птичка.