Закончен роман, ночь оближет с листов откровенья,
За скрипом саней побежит по дороге души столбовой.
И жизнь что такое – сомненья, сомненья, сомненья,
Которых не знает матёрый удачливый волк.
Я белый твой снег обожгу серебристым эфесом,
Со шпагой упав, провалившись в сугробы по грудь,
И тройка умчится, и скроется тройка за лесом,
И пьяный ямщик загорланит в ночи что-нибудь.
Мне звёзды близкИ. Ну а может глаза это волчьи?
Ведь правда глаза ослепительно блИзки в ночи?
Ах, эта ли ночь будет мною в стихах кровоточить?
Соленым теплом языки у волков замочив.
Вожак подойдёт, для прыжка приосанясь на лапах,
Покажет как нож - за губою дрожащей клыки,
И горькою хвоей соснового леса запахнет
В тетрадке моей, на которую руку я - облокотил.
И явится - женщина, та, что приходит всегда ненадолго,
Из тех редких женщин, что самый заманчивый приз,
И будет она обнажаться, как зубы у волка
В мгновенье до схватки - танцуют стриптиз.