Ускользать от меня стало делом привычки,
только взгляд свой направишь в заметную цель,
не могу обойтись без заветной отмычки –
без отмычки смычка не поёт менестрель.
Сколько нежности в слове, в испуганной песне,
сколько боли и крови – источники слёз,
в синеву куполов, в малахит перелесья
улетает крылатый божественный Пёс.
Ты куда, друг лохматый, медовой пчелою –
на тарелку, где в сотах обломок луны,
где тропа в молоке, где цветочной пыльцою –
золотою мукою обсыпаны сны.
В этих детских секретах, в капризности лета
спрячет грустную песенку девочка Ли,
и щемящие сны голубого рассвета
разольются браслетом горячих молитв.
Золотистым корсетом – чешуйчатой змейкой
так зацепит за руку, поставит перо,
разбежишься и прыг! серебристой уклейкой –
не соврали, колдун, наши карты Таро.
Абрикосы на сны – нежный абрис на косы
грустной кистью наносит мой ласковый Пёс –
голубиные плёсы в речные откосы,
на хвосте, как сорока, росою принёс.
Где крылатками клён, где крапива и мята,
где грудным молоком изошёл чистотел,
плачет наша кукушка, года виновато
кратким «кук», как в расстрел, отложила в предел.
Где в густых ивняках, соревнуясь улитки,
на зелёные лодки листвы соскользнув,
там на веточках мачт Ариаднины нитки
красит алый закат, окуная в волну.
Где мостки пролегли красотой измеренья,
где просторы реки мне на плечи легли,
там печальную скрипку прибило теченьем,
и её подняла босоногая Ли…
(i)
Ю.