Вот такие вот дети: остатки немытых слов,
непрочитанных книжек. Потрескавшихся скорлупок.
Кто-то теплые мысли кладет им у их голов.
Вот они вырастают: каждый предельно хрупок...
Каждый - словно каркас для нот. В патефоне охриплый звук,
Вырастает из старых друзей. Огребает в груди морщинки
От усердия, алчности, вечных сердечных мук...
Только где-то по кромке хлопоты как чаинки...
Вскоре он заплывает тиной и ржавой хной...
Иногда тихо встанет утром: скомканный и небритый,
Доползет в опостылый офис... Он сверху еще маститый,
А внутри - совершенно, предельно себе чужой.