Самотлор,
дыша девонской тиной,
молвил,
в нас спокойствие ценя:
- Что ли, свет на мне
сошёлся клином,
что вы так
берётесь за меня?...
Мало ли болот
на свете белом?!
Да с такими ль
кладами, как я...
И, натужась,
зычно загудел он,
проглотив журчание ручья.
Заходя землепроходцам с тыла,
набирая силы кое-как,
бригадиру
почесал затылок
и свернулся
ветер-порожняк.
А болото нехотя вздыхало
и, как лиха тяжкого вещун,
из себя гофрированным валом
вытолкнуло
глыбистый плывун.
Он ползёт
нахрапистым накатом,
подминая травы,
как кошму,
а за ним плетутся
плывунята,
по бокам пристроившись
к нему.
Не встречал нашествия такого...
Видно, так он щедро для того
до отказа ими нашпигован
с сотворенья мира самого..
Каждый за собой
другого тянет,
словно бы пытается
грести, опираясь хлюплыми
локтями
о соседних родичей
в пути.
Силятся, не дорожа собою,
чтоб плывун,
подмогу не коря,
вышел победителем из боя,
главных сил
в бою не растеряв.
Он в сопротивлении не дремлет,
не желает сдаться
никому,
будто кто-то отдал
эту землю
в личное владение ему.
А потом теряется из виду...
Тут ничем пока
непогрешим,
не имея на него
обиды,
говорит мой Лёшка-побратим:
- Что ж ты озоруешь, чёрт могильный?!
Только помни,
Лёшка Тиунов
стал уже четырежды
двужильным
от твоих
двужильных плывунов.
Не балуй,
встревоженный впервые,
в преисподней северных морей,
укрывая клады
нефтяные
под тягучей мантией своей!
Да, в тебе мы
не ошиблись вроде,
если, отлежавшись в стылой мгле,
всё, что из земли твоей
выходит,
обретает силу
на Земле.