* * *
Ваша близость это близость планет. Безвоздушное пространство между вами – это я. Если я уйду, то исчезнет и пространство и тогда вам негде больше будет плавать.
Генри Миллер.
По обочине автострады ведущей из мегаполиса M в мегаполис S шел человек с гитарой. На вид – помесь Алена Делона с Клинтоном Иствудом, если так можно выразиться. Шел и время от времени голосовал проезжающим мимо машинам, но тщетно – они неслись мимо лабуха по своим каким-то делам, не обращая на него никакого внимания.
- Определенно, сегодня не мой день, - произнес герой нашего повествования и прищурившись посмотрев на беспощадное солнце побрел дальше.
Он шел еще некоторое время и в душе его (или за кадром) звучала песня:
Ты прости,
Я больше не умею плакать,
Проливным дождем осенним.
Падать с неба
Яркою звездою…
Быть с тобою
И не быть с тобою,
Проведи ладонью по губам,
Обожги последним поцелуем –
Мы с тобою тосковать не будем,
Души расплескав по небесам.
Растворимся в солнечных лучах,
Превратимся
В дождик моросящий
И растает на твоей ладони
Изумруд души моей
Пропащей…
Песне сказал: «Бекар» резкий скрип тормозов.
- Вам далеко? – за рулем сидела женщина. Сказать, что она была красивой – значит ничего не сказать…
- Нет, все-таки сегодня мой день…
- Вы не ответили на мой вопрос…
- Нам по пути.
Ее улыбка развеяла все его сомнения относительно чего бы то ни было. Так бывает. Жизнь обрела смысл, хотя и до этого она его не теряла…
- Пристегнуться не забудь…
- Мы на ты?
- Гитару на заднее сидение положи…
- Мы на ты?
- Меня Соня зовут…
- Соня-София – мудрость значит?..
- Все верно.
- Хорошее имя…
- А тебя как зовут?
- Мы на ты?
- Вот зануда…
- Останови машину!
- Что?
- Я сказал: «Останови машину!».
- Какие мы нежные.
- Да не то… Я забыл, что у меня нет денег.
- Да, ладно.
- Останови машину.
- Пожалуйста…
- Выходи!
- Что?
- Ты слышала…
- Ничего не понимаю…
- Сейчас поймешь…
Они остановились на обочине, возле какого-то березняка. Он достал бутылку абсента, гитару, развел костер. Причем делал все это мастерски. Соня смотрела, как завороженная, словно под гипнозом…
Они выпили. Он взял в руки гитару и, ничего не объясняя, стал петь:
Одиночество здесь
Ни при чем.
Просто бездна тянется
К бездне.
Всем словам цена –
Медный грош,
Если это слова
Не из песни.
Не из песни
О Вечной любви,
И о том
Как любить не умеем.
И о счастье,
Которого нет –
Мы не ценим того,
Что имеем.
Слова песни обжигали душу.
- Странный ты, - каким-то отрешенным голосом сказала Соня, - поешь такие песни, словно исповедуешься мне, а сам меня совершенно не знаешь…
- Отчего же не знаю? – испепеляя ее взглядом проговорил он, и закрыв глаза стал говорить – когда тебе было 5 лет, мама рассказала сказку о принцессе, которая всю жизнь мечтала о рыцаре на белом коне. Рыцарей было очень много, но кони у них были черной масти.
- Это сказка про меня, - сказала ты и заплакала последний раз в жизни… Так кончилось твое детство.
Соня с удивлением посмотрела на своего собеседника:
- Ты этого не можешь знать…
- Мы на ты?
- Да что ты заладил, как зануда!
- Просто хочу выпить с тобой на брудершафт.
- Я еще не знаю как тебя зовут…
- Тем более.
- Хорошо…
Они выпили и поцеловались. У Сони что-то щелкнуло в сознании, теперь мир обрел совершенно другие очертания, не знакомые прежде.
- Никогда еще не пила абсент на брудершафт – только и сказала она.
- Меня зовут Владимир.
- Владеющий миром…
- Да…
- Поцелуй меня еще…
- Может, сначала выпьем?
- Безусловно…
- Можно тост?
- Можно…
- В момент зачатия не думают о ребенке.
- Ничего не поняла…
- Может, это и к лучшему…
* * *
И была ночь... и была любовь… вернее та самая безумная страсть, о которой в тайне мечтают все без исключения, но стыдливо умалчивают.
* * *
А по утру они проснулись.
- Что за дела? Откуда кровь? Я что лишил тебе девственности?
- Ты идиот… Пить меньше надо, этот твой проклятый абсент… Банальный ежемесячный ремонт организма, я совсем забыла. Надо же так вляпаться… Это же было, то самое дурацкое состояние, когда «крышу сносит»?
- Да ладно тебе причитать. Мы же взрослые люди…
Он вдруг расхохотался, от неожиданности она чуть было не разревелась, потом увидела в его глазах столько нежности, что сердце замерло, и рассмеялась в ответ.
Жизнь продолжалась…
Потом он сидел на переднем сидении, любовался дорогой и размышлял о музыке:
«Веселая музыка… Ни одной серьезной ноты в аккорде. Все – мажорные, ни одного минорного аккорда, представляешь? В этом случае гармония исключена! Кто знает, тот понял, о чем я. Под такую музыку хорошо в ад маршировать. Причем строем, или в одиночку, в принципе - без разницы…
Отсутствие собственного «я» под маской порядочности, воспитанности, интеллигентности… Все, марширующие под такую музыку, социально опасны. Они могут предать, обменять вас на более выгодные условия своего существования. Или просто, чтобы подняться в собственных глазах. Убить они не способны, зато способны заказать убийство…
Печальная музыка – диаметрально противоположна… Ноты – прозрачны, словно слезы, не всякий эту музыку слышит, чувствует, а кому дано, тот ее дышит, живет.
Фальшивые ноты превращаются в капли крови, их откровенность пугает. И только переборов страх, ты услышишь правду»… Он внезапно замолчал и пристально посмотрел на Соню.
- Не смотри на меня, я рулю. Твои размышлизмы – сплошная метафизика. Сам додумался?
- Не обращай внимание. Обыкновенное похмелье.
- А мне понравилось, впрочем, как и все... - она вдруг замялась – все… и твои песни и все остальное…
- А, ну да, ну да… - он устало усмехнулся.
- Осторожно, мы уже в городе. Вот первая заправка. Там дальше…
- Я знаю этот город, живу в нем, интересно, на этой заправке есть банкомат?
- Вон он, а зачем тебе?
- Расплатиться.
- Ты же сказал, что у тебя нет денег.
- Все верно, наличных нет, есть банковская карточка. Ты удивлена? Забыла какой сейчас век на дворе?
- Не возьму я с тебя денег. Не возьму…
- Почему это?
- Потому это!..
- Где тебя выкинуть?
- Выкидывают мусор.
- Ну хорошо, куда подбросить?
- Подбрасывают мячик…
- Слушай, мне надоела твоя привычка играть словами…
- Прости, это случайно… Хотя… тебе это должно нравиться, ты же сказки пишешь…
- Ты и это знаешь?
- Конечно?
- Но откуда?
- Ноблез оближ…
- Что?
- Положение обязывает… Впрочем, не важно, давай около редакции журнала притормози.
- Какого? Этих редакций в городе десятки…
- Около той, куда ты два месяца принесла свои стихи…
- Понятно, как же я раньше не догадалась, откуда ты все знаешь. Но, сказки же я не приносила…
- Видишь ли, стихи мы не будем публиковать, они плохие.
- Мои стихи плохие?
- Бывают и хуже, конечно, но не в этом дело…
- Значит, нет никакой надежды, что мои стихи напечатают…
- Стихи… - задумчиво произнес Владимир – плохие, но искренние, их публиковать не будут… Напечатают твои сказки, все без исключения…
- Погоди, я же сказки не приносила.
- Не приносила, я заехал к тебе домой, и твоя мама любезно мне их выдала.
- Без моего согласия?
- Ты против? Мы можем все изменить…
- Да нет, я как бы за… Просто это все так неожиданно…
- Все нормально, не дрейфь. Твои сказки нужны людям. Они хоть на какое-то время возвращают нас в детство… Да, кстати, сказки выйдут с твоими иллюстрациями.
- Мои рисунки… Ну, мама.. ну… как же так-то?
- Не сердись. У тебя замечательная мама.
Он вышел, поцеловав ее на прощанье. Соня поехала домой, плохо соображая, что это с ней было и было ли вообще…
Потом был еще один вечер, костер и бутылка абсента, и он снова пел для нее. Только теперь это происходило не в лесочке на обочине дороги, а у нее на даче, которая стояла на берегу озера.
Вдохновенье рифмует
Банальную мысль,
Наполняет вином
Опустевший бокал.
Я бреду в лабиринте
Непознанных истин…
Нахожу, что угодно,
Но не то, что искал…
Стены серого цвета,
Коридоры пусты…
Потолок и пол заодно…
Это кто-то другой –
Но не я, и не ты
Пьет щадящее разум вино…
А потом они долго разговаривали, пытаясь узнать друг друга…
- Ты наркоман?
- С чего ты взяла?
- У тебя наколка на плече – летучая мышь в паутине.
- У нарков обычно паук… А это символ военной разведки.
- Расскажи, а?
- (Усмехнувшись) Года через три, когда подписка о неразглашении закончится.
- Совсем-совсем ничего не расскажешь, даже где?
- Да нечего рассказывать. Где – итак должно быть ясно, ты же не глупенькая.. А остальное… Кровь. Глаза тех, в кого стреляешь или душишь.
- Ты душил людей?
- Это называется «убрать тихо». Разведка же… (в его голосе послышалось оправданье). Потом год пьянки… Потом о-о-о-чень продолжительный отдых в доме для уставших душ… Правда, это был не специализированный реабилитационный центр, а обыкновенная психушка. Но я выжил.
- А, я видела фильм «Полет над гнездом кукушки»…
- (усмехнувшись) В жизни все наоборот… Ничего интересного. Даже нормальный человек там может сойти с ума… Кстати, у тебя я заметил у тебя тоже есть наколка – бабочка, побогаче моей будет. Ты что проститутка?
(Тут же прилетела пощечина…)
- Да пошутил я, по-шу-тил… прости… Но ты только представь себе. Вдруг случится такое, что ты доживешь до преклонных лет – такой часто случается и во что же превратиться твоя бабочка? Правильно, в красно-желтое пятно на морщинистой попе… Вот так-то.
(На следующий день она свела наколку в салоне. Жизнь продолжалась.)
Однажды вечером Владимир позвонил Соне по телефону…
- Хочешь услышать голос моего сердца?
- Хочу…
- Слушай… Он похож на голос дождя, когда его капли стучат по крыша… Слушай его – он не умеет лгать, не способен. Поэтому слушай его, больше некого… Слышишь, как он говорит: «Ты совсем не знаешь себя. Дай-ка я расскажу. Ты не знаешь, как твои золотистые локоны опьяняют мужчин. Какую силу имеет взгляд твоих небесных глаз… Ты не знаешь, как опьяняют твои поцелуи, как сводят с ума твои губы, одним дыханием, не успев прикоснуться… И вот уже проси чего пожелаешь, королева, царица души, укротительница разума. Проси, требуй, приказывай!
Все в твоих руках, весь мир у твоих ног. Ты, призванная спасти мир, можешь разрушить его в одночасье. Имя твое – красота…
Редко я в ладу
С самим собой…
Сам себе
Не друг я
И не враг
Совесть – конвоир
Моей души
А любовь –
Судья и адвокат.
Я не раб себе,
Не господин…
И поэтому всегда один…
Ты меня еще слушаешь?
- Да, конечно…
- Постой, ты плачешь?
- Нет, конечно, я никогда не плачу, ты же сам говорил…
- Ты, плачешь, я слышу… Хочешь я приеду…
- Лучше я к тебе…
- Нет… лучше давай погуляем…
Они встретились на набережной.
- Хочешь я покажу тебе свой Питер… Это не тот город, который ты привыкла видеть. Город реклам и бесчисленных бутиков, музеев и ресторанов… Мой Питер – это город поэтов и художников, дворников и проституток, если хочешь бомжей, и среди них попадаются интереснейшие люди…
Видишь эти рисунки на стенах – Шинкарев постарался, прославил дом №61 на Литейном. Сам из знаменитых «митьков» будет. Его картины при желании могли бы украсить любой музей мира…
А это – дом, в котором жил Бродский. Память о нем – лишь обоссанные стены. Прости за скудность речи, но такая вот правда жизни, в подъезде собираются поклонники поэта. От тоски, разумеется, выпивают и «выписывают» потом, кто что может…
Да, а это вот ларек имени Сергея Довлатова – единственный памятник в Питере, да и во всей России, пожалуй.
- Неужели, это все, что он заслужил?
- Выходит, что так…
- Теперь я люблю и ненавижу этот город одновременно… как такое может быть? Зачем ты мне все это показал?
- Когда-то же ты должна повзрослеть… Не переживай, это просто шок. Все проходит, пройдет и это, забудется. Но если вдруг, после моей смерти, стены моего подъезда будут обоссаны, ты будешь знать – я был хорошим поэтом…
Жизнь продолжается…
Был обеденный перерыв, по привычке Владимир прогуливался возле редакции и решил спуститься в подземный переход, что на Гостинном дворе, давно там не был. На ступенях сидела девушка с гитарой и пела:
Уже пришла
В святой Эдем
Почти что болдинская
Осень
Уже слетали
Иглы с сосен
Тогда, как ясно
Стало всем,
Что может быть
Не урожай
Или нелетная
Погода
Что в этом мире
Бога нет
Но в этом мире
Все от Бога…
Владимир подошел к ней и бросил купюру в ковбойскую шляпу у ее ног. Отошел на несколько шагов, стоял и слушал, а потом достал телефон и стал звонить. О чем он говорил не было слышно, однако буквально через полчаса в подземку по очереди стали спускаться все из себя шикарно одетые мужчины. Они подходили к Владимиру, здоровались, потом буквально минуту слушали, как поет девушка, бросали ей в шляпу свои визитки и уходили раскланявшись. Все было похоже на немое кино, без лишних слов. Только дело. Когда шоу закончилось, Владимир захлопал.
Девушка удивленно спросила:
- Что это было?
- Ты о чем?
- Что все это значит?
- Ты о чем?
- Почему они бросали свои визитки?
- Твой концерт здесь окончен? Пойдем наверх, я все объясню.
Они вышли на Невский. Обеденный перерыв уже давно закончился. На работу возвращаться не было смысла.
- Может поужинаем?
- Нет, пока ты не объяснишь мне, что все это значит, а никуда не пойду.
- Слышала поговорку: «Не имей сто рублей…»?
- Ну, слышала, еще в детском саду и что дальше?
- Да не нукай ты, не запрягала…
- Что мне с ними делать?
- С кем?
- Ни с кем, а с чем… С визитками этими…
- А вон кафе, мое любимое «Все звезды» называется, срочно зайдем, очень уж кушать хочется…
Сидя за столиком и сделав заказ, Владимир внимательно посмотрел на девушку:
- Доставай свои визитки, читай…
- Студия звукозаписи «Стерео»…
- Там ты сможешь записать свои песни.
- Класс!!! Продюсерский центр…
- Там тебе помогут распространить эти диски…
- Банк «Петергофф»…
- Там ты получишь кредит на запись своих альбомов.
- Сколько?
- Сейчас узнаем…
Владимир набрал номер, указанный на визитке:
- Алло, Череп? Это я..
- И на черта ты мне нужен? – сказал голос в трубке, - и так полдня на тебя угрохал…
- Я на счет девочки…
- Визитку свою я ей дал, с ней и говорить буду. Передай ей трубку, если она рядом.
Владимир протянул девушке телефон…
- Это, я..
- Я слышу, здравствуйте, дамочка, простите, как ваше имя?
- Диана…
- Замечательно, так, что вас интересует?
- Вы можете дать мне кредит на выпуск моих дисков?
- А в какой студии вы намерены записываться?
- В студии «Стерео»…
- Чудесненько, я перечислю туда деньги. Сумма будет достаточная, для выпуска вашего пилотного альбома. Только маленькая просьба: не пойте больше песен моего друга… Вот и отлично, договорились…
Гудки…
- Так это я ваши песни сегодня пела?
Он молча кивнул и улыбнулся:
- Свои-то у тебя есть?
- Да, только их еще надо доработать…
- Это дело времени…
- Да…
- Значит, ты Диана?
- Значит да…
- Богиня охоты… Тебе есть, где переночевать?
- Еще не знаю, наверно в этой пачке визиток найдется и гостиница по приемлемой цене?
- Можешь не сомневаться, но сегодня ты переночуешь у меня…
- Я не такая…
- Я не такая… жду трамвая…Да не бойся ты, я тоже не такой. Пойдем уже, заодно познакомлю тебя со своей женой.
- Уже иду… А почему этот банкир с вами так странно разговаривал. Разве вы поссорились?
- Ничуть. Это у него манера такая, грубить мне. Привычка знаешь ли… или замашка… А по жизни вполне симпатичный мужик.
Дом, в котором вот уже год жили Владимир и Соня был недалеко от кафе.
- Вечер добрый? – по привычке спросила Соня, увидев Диану, улыбнулась – вижу, что добрый, гость в доме – к счастью. Молодое дарование?
Володя кивнул:
- Понимаешь, она пела мои песни… Кстати, знакомьтесь: Соня – это Диана, Диана – это Соня…
Потом был семейный ужин и песни под гитару. Уже перед сном Соня протянула Диане лист бумаги со стихами:
- Это мои стихи. Владимиру они не нравятся, говорит, что я не умею их писать. Но вдруг у тебя родится песня. Попробуй. У тебя на удивление светлая душа и грустная музыка… Пой, девочка… Пой…
И может быть
При нашей встрече
Услышу я слова
Любви
А если нет
Тогда наверно
Душа моя
Свечой сгорит
И ты увидишь
В том мерцанье
Мой мир
Где места нет
Невеждам
Любовь без права
На отчаянье
И жизнь без права
На надежду…
* * *
Питер. Белая ночь. Какие-то добрые люди рушат скульптуры Родена. Веселая музыка…