мои движения приобретают плавность
и я,
как древнегреческий бог
стану петь
на октаву ниже
вплотную к земле
среди диковинных гадов,
непонятных растений,
свежей утренней росы,
перемешанной один к одному
с пыльцой странных цветов.
буду пропевать
сначала гортанные,
потом утробные,
а дальше
может ещё какие-нибудь
звуки.
например, кишечные.
буду кататься по земле
и чувствовать,
что земля - она никакая не большая,
а даже очень маленькая
и её можно обхватить руками
и прочувствовать,
как хлебный мякиш,
или подкожный жир
на бёдрах пышной троюродной сестры,
который колышется
под слоем кожи,
когда она бежит,
раздаваясь рябью,
похожей на рябь,
в дождевой луже,
после того,
как в неё что-то упало,
меняя форму ноги
и перекатываясь
туда-сюда
туда-сюда
туда-сюда
так, что иногда
даже кажется, будто
он возьмёт так,
в очередной раз перекатившись,
и останется в изменённом
положении
навсегда,
как будто забыв
своё прежнее место.