Так судили мне, видно, волхвы и пророки:
О великом грустя, жалко дни коротать
И как цифры худые художеством строки
Меж фонарных столбов проводами писать.
Что же в этой судьбе исключительным будет?
Водки пьют литров шесть и поболее в день,
Превращают в мильоны ничтожные ссуды
И тоскуют по надписям тюремных стен.
До меня сотворили кораны - эпохи
И стоят где возможно, давно города.
Остается кружить в колеснице евдохи,
Забывая что снег – не зефир, а вода.
Только чаще теперь вспоминаю, что стал я
В демократии – блузе смирительной – плох.
Остается у власти чужая мне стая,
Но а мне помогать выживать им их блох?
Я к друзьям обращался: чего же вы ждете,
Кто наследник измерженной этой земли?
Покалакаем мы, как пощелкаем счеты,
А за ними огромнейшим ситом нули.
Завершив анекдотом, умчали по будням.
Жизнь похожа все больше на покерный дом:
Говорит о стороннем играющим людям
Тот кто сил не нашел уцелеть за столом.