Пятясь из горла города в одинокость,
Чувствуешь то безрукость, а то безногость.
Держит за ворот города паутина.
Город склоняется к форме абсолютива.
Город - живая субстанция амальгамы,
Делит и делает детищ своих врагами.
Городу все равно, глаз голубой ли, карий,
Душу поставив на очередь в абортарий.
Двое, сбегая из города в одинокость,
В солнце по пояс, в звездах по самый локоть,
Крали закат усталостью сонных судеб.
Небо алело, как зрелый гранат в сосуде.
Ночь начиналась сверчанием насекомых,
Тишью над цирком, тенью на исполкомах.
Ночь, нанизавшись на пик куполов соборов,
Падала под ноги, стены, дворы,заборы.
Тихо тонула в аллеях, на дне фонтанов.
В звуке трамвая, как в громе дневных тамтамов.
Ночь приземлялась на руки речных парабол,
Строя из города мрачный ручной корабль.
Двое сидели, скамью поделив молчаньем.
Трубы заводов урчали куда печальней.
Старый трамвай дребезжал,раздражая уши.
Звезды горели, со дна доставая души.
Двое молчали в глуши неземной молитвы.
Ладонями свиты, губами навеки слиты
Под уханье сов и гудение проводов,
Любовь обращая в гигантский вселенский вдох.