От пелены тягучих лет
в окно распахнутое настежь
перетекает лунный свет,
не предвещающий ненастье.
Струясь жасминовой рекой,
приобретая волчью силу,
он наполняется тоской
и тишиной невыносимой.
Река становится темней
стекла черничного налива,
толпой разбуженных теней
уходит в кружево залива.
Рождаясь в сумрачном краю,
кипят игрушечные страсти.
Душа во временном раю
отображает нежность власти.
Сплетая проволокой слов
венок спасительного круга,
мы можем плыть среди миров,
не отрываясь друг от друга.
Сгорая в медленном огне,
мы так отчаянно ранимы,
что тьма, живущая в окне,
растеряно проходит мимо.