Застать за чаяньем любви,
за сотворением кумира –
и осознать, что уловим
в угодья внутреннего мира.
Вернуть и голос, и черты,
и нетерпенье трёх вокзалов,
и – в гул кочующей орды –
всё, что, не чувствуя, сказала.
Оставить имя, отмолить,
и оградить от наносного,
и в памяти его хранить,
как в ножнах ранящее слово.