Стоит село родное средь лесов -
Так боги здешний край благословили.
Всегда была работа у отцов:
Вокруг леса, и лесом люди жили.
Валили лес не просто, с кондачка,
Не сколько хочешь и ни где попало.
Нет, государства твёрдая рука
Всегда процессом этим управляла.
Гудели лесовозы без конца,
А лесники делянки вычищали
И тут же молодые деревца
Из местного питомника сажали.
Работали везде: пилили лес,
Пасли стада, хлеба и лён сажали,
Рождались, жили, умирали здесь,
А в города учиться уезжали.
За пять копеек на дневной сеанс
Внучат водили бабушки седые,
Шли семьями в кино в вечерний час,
На танцы в выходные - молодые.
По праздникам пел в клубе местный хор -
И стар, и млад на сцене выступали.
И вспоминают люди до сих пор,
Как в юности талантами блистали.
Своя картошка, мясо на столе -
Но всё трудом нелёгким заслужили.
Здесь не было Эдема на земле,
Но мы не выживали - просто жили.
Конечно, и зарплата - с гулькин нос,
Конечно, пьянка - горькая утеха,
Но никогда не возникал вопрос
Здесь бросить всё и в город переехать.
От совершенства был тот мир далёк,
Далёк от пасторалей и идиллий,
Но в Ленинград поехать каждый мог:
Два раза в день автобусы ходили.
Старалось жить прекрасное село,
Стоящее среди полей и леса.
Рождались дети, и оно росло,
Пока страну не захватили бесы.
И четверть века не дают вздохнуть
Вожди любых статей и категорий,
Страну, как плот, пытаясь повернуть
В своих амбиций и желаний море.
Законы и указы издают,
То цены, то налоги повышают,
И "гробовые" у старух крадут,
Последних льгот фронтовиков лишают.
Всех обманув, пришли они во власть,
Чтоб воровать и лгать нам без запинки.
И прекратилась жизнь. И началась
Агония страны моей с глубинки.
Она, уже больная тяжело,
Спасения у них искать пыталась,
Но горькое прозрение пришло,
Когда держава наша вдруг распалась.
Когда страну на части стали рвать
И прочно позабыли о народе,
Тогда глубинка стала "воевать":
У каждого свой фронт на огороде.
И выстояли всем властям назло,
Без денег, без продуктов - не пропали.
Но злое лихолетье не прошло:
Ещё не всё и не у всех украли!
Страны лишились, получив взамен
То, в чём живём и здравствуем поныне.
А ненормальный ветер перемен
Всё дул и дул, как суховей в пустыне.
В посёлке хлеб давно уж не пекут,
И баню, и столовую закрыли,
И в клуб в кино детишки не бегут -
Его к ним десять лет не привозили.
Больницу распродАли с молотка -
У местного врача теперь два дома.
А "неотложка" держится пока,
Но скоро и её настигнет кома.
Теряли всё буквально на глазах:
Исчезли две из трёх библиотеки,
Кружки при школе потерпели крах,
А в клубе поселились дискотеки.
В разы помолодел алкоголизм,
Всё чаще семиклассницы рожают.
Пришёл и к нам в село капитализм
И всё до основанья разрушает.
Своим трудом пытались люди жить:
Объединялись, фермы создавали.
Но их легко сумели задушить:
Налоги разогнуться не давали.
И пропадало мясо, молоко:
Односельчане покупали мало,
Возить на рынок в город - далеко,
А государство снова воровало:
По ценам государства мясо сдать -
И можно смело ферму закрывать.
Другие взяли в производство лес.
Пошли заказы, дело закипело.
Но кто-то сверху в это дело влез -
И отобрали прибыльное дело.
Но худшее таилось впереди,
Готовилось предательство народа:
Закрылись все лесхозы, как один.
И мужиков послали. За ворота.
Работы нет. А дети, жёны - есть.
Обида и нужда терзали душу.
А кто-то неизвестный рубит лес,
Закон земной и божеский нарушив.
И вырубает светлые боры,
Где никогда деревья не рубили.
У босоногой местной детворы
Часть Родины забрали и убили.
А Родина на сотни вёрст вокруг
Нищала и о помощи взывала.
Но заложило уши у ворюг,
А жадным лапам было мало, мало!
И потянулись люди из села,
И первыми, конечно, молодые.
Там, где большая улица жила,
Через один дома стоят пустые.
И не горят ночами фонари:
Им запретили за долги светиться.
И можно разучиться говорить,
И пить начать, и с горя удавиться.
А если нечем печку протопить,
А к водке нет ни папирос, ни хлеба,
То можно дом родимый подпалить
И вместе с дымом унестись на небо.
Тряпьём прикроют обгорелый труп,
Тем самым оказав родне подмогу.
И мат слетает с нежных детских губ -
А по-другому здесь уже не могут...
Здесь пьют, но не бывает пьяных драк.
А вот убийства пьяные - бывают.
И нет в посёлке брошенных собак:
Осиротевших сразу забирают.
Зато теперь есть церковь на селе,
На солнце ярком блещет куполами.
А вот надежды нет на той земле -
И здесь никак нельзя помочь словами.
Со школьных стен облез "евроремонт",
И штукатурка падает кусками.
Никто не знает, где учебный год
Начнут учителя с учениками.
Недавно губернатор приезжал
И говорил про цели и успехи,
Доволен был и даже руки жал.
Уехал барин, и ремонт «отъехал».
А видел губернатор лишь фасад:
Стеклопакеты, радостные лица.
Ему не показали сельский «зад» -
Мог не понять и даже оскорбиться.
Вдыхал он воздух – божья благодать!
А вот глаза открыть желал едва ли.
Ему хотели письма передать,
Но церберы холопов разогнали.
Товаров, правда, много – в полный рост:
Сервизы, колбаса, велосипеды.
На них зимою очень низкий спрос,
А летом лучше – дачники приедут.
И убегают люди в города,
В село надеясь «дачником» вернуться,
И думая, что сельская беда
Не смела русских городов коснуться.
И продают отцовские дома.
Кто в Петербург, а кто в Москву
стремится,
Ещё не зная, что, сойдя с ума,
Пожрала Русь, детей своих столица.
От денег обезумев, там, в Кремле
Забыли, что Россия вся – за МКАДом,
Москву считая Русью на Земле,
А остальное – нашим личным адом.
А чтобы веселее нам жилось,
Как двери, распахнули все границы.
В Россию хлынул иноземный гость.
Он к нам «пришёл навеки поселиться.»
Бежит глубинка в славный город наш,
Неделями пороги обивает,
Но петербургский городской пейзаж
Нерусской чернотою отливает.
И русский здесь работу не найдёт,
Он, русский, и не нужен, и опасен.
Другой другого завсегда поймёт,
А русский для него не очень ясен.
Везде теперь слышна чужая речь,
А наш язык, великий и могучий,
Никто не собирается беречь,
Образованье в школах сделать лучше.
Безграмотных так много, хоть кричи!
С экранов телевизоров вещают,
Об «усвояемости»* говорят врачи,
«Волнительно»,** - актёры придыхают.
Образованье нынче не в чести,
И школам дан указ растить рабочих:
Тупое стадо легче повести
По той дороге, что пастух захочет.
К тому же, быдло можно не лечить.
Смеётся со слезами «Наша Раша»:
Вот земские бесплатные врачи
В гробу видали все болезни наши.
И что иметь мы будем в багаже?
Неграмотность и ненависть «святую»?
А господа приехали уже,
Мы просто их не видим зачастую…
Сверкает всюду иноземный взгляд:
То масляно-вишнёвый, то раскосый.
О чём они мечтают, что таят –
История ответит на вопросы.
Шагают гордо матери с детьми –
Всё меньше русских матерей шагает.
Становимся мы лишними людьми,
Незваный гость из дома выживает.
Побившись лбом о запертую дверь,
Глубинка возвращается обратно:
Псков, Новгород, Рязань, Калуга, Тверь –
Число их возрастает многократно.
Они вернулись в старые дома,
За сгнившие от времени заборы.
И, уяснив, что горе – от ума,
С судьбою больше не вступают в споры.
Сидят и пьют недели напролёт,
И даже огороды не сажают.
А если, слава Богу, кто помрёт –
В последний путь уже не провожают.
Их справедливо можно упрекнуть,
Напомнить о зиме, телеге, лете…
Но был из вас Сизифом кто-нибудь
На протяженье горестных столетий?
И рада я, что мне немало лет,
И прожито их больше, чем осталось,
А потому что силы больше нет
Смотреть на то, что со страною сталось.
И так ли важно, кто из них придёт,
Наденет на себя кафтан Малюты
И уничтожит русский весь народ?
Страну уже убили медвепуты.
Опухшие от водки и тоски,
Небритые, немытые, босые
Сидят у магазина мужики –
Истерзанная, жалкая Россия.
*Усвояемость - нет такого слова в русском языке! Есть - УСВАИВАЕМОСТЬ!
**Волнительно - и такого слова тоже нет! Есть - ВОЛНУЮЩЕ!
Сергей Толсай продолжил:
http://www.stihi.ru/2011/06/22/2707